Константин Бакшт - Богатство и свобода. Как построить благосостояние своими руками

Вы думаете, что в России людей с активной гражданской позицией очень мало? Потому что это не соответствует нашей истории? И нашим традициям? Если бы не россияне с активной гражданской позицией, той России, в которой мы живем, сейчас бы просто не существовало! После правления Ивана Грозного, войн, опричнины, массовых репрессий и казней династия Рюриковичей быстро пресеклась. А Российское государство вступило в период развала, упадка и смуты. Поляки и шведы захватывали русские города и земли. Дошло до того, что в Москве был венчан на царство польский ставленник – Лжедмитрий I. После смерти которого появились Лжедмитрий II – «тушинский вор» и Лжедмитрий III «псковский вор».

Россия была освобождена от иноземных захватчиков благодаря народно-освободительному движению. Народное ополчение разбило под Москвой польскую армию гетмана Ходкевича. И освободило Москву. В эти дни вновь создаваемое, восстанавливаемое из руин Русское государство управлялось «Советом всей земли». После освобождения страны был созван Земский собор 1613 года – чем Вам не парламент? На нем и был избран на царствование новый царь – Михаил Федорович Романов. И на престол он вступил, лишь приняв ограничительные условия, предложенные ему Земским собором: «Предоставить полный ход правосудию по старым законам страны; никого не судить и не осуждать высочайшей властью; без Собора не вводить никаких новых законов, не отягчать подданных новыми налогами и не принимать самомалейших решений в ратных и земских делах».

Народное ополчение 1612 года возглавил нижегородский земский староста Кузьма Минин, который пригласил для предводительства военными операциями князя Пожарского. Вот как пишет о нем Казимир Валишевский в книге «Смутное время».

«Оптовый торговец скотом и рыбой, староста Козьма Минин Сухорук встал и заговорил. Его знали за деятельного и ловкого человека, не очень разборчивого в ведении дел своих и общественных, не отказывавшегося, как подозревали, от подачек, но без крайностей и соблазна; добросовестный человек в духе того времени и страны. А теперь он проявил бескорыстную заботу об общем деле.

Как и других, его посещали видения. Трижды являлся ему преподобный Сергий, призывая послужить родине, окруженной опасностями. Сперва Минин отнесся недоверчиво к этим небесным внушениям, но был за это наказан болезнью. Потом он не знал, как приняться за исполнение полученных им в видении приказаний, но святой явился снова и научил, что делать. В то время, когда Минин об этом рассказывал, один стряпчий, Иван Биркин, прервал духовидца:

– Лжешь! Ты ничего не видал!

Один взгляд Минина заставил наглеца незаметно скрыться.

В летописях, откуда мы заимствуем эту наивную сцену, вероятно, воспроизведена картина не очень далекая от правды, как это можно подумать с первого взгляда. Деятельная и грубоватая натура Минина вряд ли была расположена к припадкам религиозного исступления; тем не менее, сообща с некоторыми единомышленниками, он счел нужным придать своему рассказу такую форму, потому что она служила как бы порукою замыслам, вытекавшим из верной оценки общих опасностей и обязанностей. На предварительный уговор указывает и легкость, с которой заставили замолчать Биркина, человека, впрочем, с плохой репутацией; а так как, с другой стороны, преподобный Сергий и патриарх говорили согласно, то собрание тут же на заседании наметило план обороны православной веры и национального достояния против всех врагов, внешних и внутренних…

У Минина и его товарищей не было военной опытности, поэтому решили обратиться к служилым людям; но все согласились с тем, что все граждане должны участвовать в расходах; тут же был сделан первый сбор среди членов общины… Постановили, как собирать ратников и налоги на военное дело; в главноначальствующие Минин указал кн. Дмитрия Михайловича Пожарского, который после неудачной стычки с поляками на улицах Москвы залечивал свои раны в своей вотчине Суздальского уезда…

Со своей стороны он (Пожарский) предложил Минина в собиратели военных налогов, и мясниктоже отклонял отсебя эту тяжелую обязанность; но, вынужденный принять ее, он проявил такую твердость и энергию, что они по временам казались чрезмерными и вызывали много жалоб. «Если понадобится, мы продадим наших жен и детей», – будто бы сказал он, и некоторые историки думали, что он буквально исполнял это обещание и тем способствовал развитию крепостного права. Это весьма сомнительно. Отдельные случаи сопротивления могли вызвать кое-какие суровые меры, но в общем все-таки постановление тяглых городской общины Нижнего возбудило, по-видимому, великую готовность к добровольной щедрости; часто отличались щедростью последние бедняки, дававшие больше, чем от них требовали. Одна вдова пришла сказать: «У меня есть 12 000 рублей, а детей у меня нет; вот 10 000 – располагайте ими». Можно с уверенностью утверждать, что с начала до конца скромный мясник, как его обзывали, был душою, главным двигателем и руководителем великого дела.