Анна Винер - Зловещая долина. Что я увидела, попав в IT-индустрию

Ни одной знакомой ассистентке зарплаты не хватало: подрабатывали корректорами, барменами, официантками или получали помощь от щедрых родственников, о чем за пределами своего круга помалкивали. Унизительно было даже заговаривать о деньгах с нашими начальниками, заказывавшими на обед пошированного лосося под бокал розового. Низкую зарплату те явно считали не эксплуататорской системой, а обрядом посвящения. В противном случае они могли бы ощутить солидарность. Солидарность в первую очередь с нами.

На самом деле мы были расходным материалом. Специализирующихся на английском стипендиатов и неоплачиваемых студенческих практик по литературе больше, чем вакансий в агентствах и издательствах. Кадровый резерв восполняемый. С кремовыми резюме наперевес, своего часа дожидались юноши в солдатских ботинках бежевой замши и девушки в длинных горчично-желтых кардиганах. Отрасль во многом держалась на высоком отсеве.

Но я и мои подруги были упорны. Мы любили работать с книгами, мы цеплялись за культурную столицу. Несмотря на постоянное недовольство издержками, мы с готовностью их платили. Казалось, индустрией двигала логика морального превосходства: да, книгоиздание не в силах быстро внедрить инновации, но мы – одержимые любительницы литературы и защитницы самовыражения личности – не сдадимся компаниям, чьи руководители даже не ценят книг. У нас есть вкус и порядочность. Мы были нервные и на мели.

Я была на мели. Нет, вовсе не бедной. Привилегированной и беднеющей. Как многие коллеги, я могла позволить себе работать в книгоиздательском бизнесе, потому что у меня была страховка. Колледж я окончила без долгов, что, впрочем, заслуга не моя: родители, бабушки и дедушки принялись копить мне на учебу, едва я бледным пятнышком засветилась на УЗИ. Иждивенцев у меня не было. Был тайный незначительный долг по кредитной карте, но помощи я просить не хотела. Занимая на оплату жилья или счетов за лечение или даже покупку в неоправданно оптимистическом порыве платья с запахом, я всегда ощущала себя неудачницей. Я стыдилась, что не удержалась, стыдилась, что щедрые и снисходительные родители фактически дотировали процветающее литературное агентство. Оплаченная ими медицинская страховка кончалась через год. Ситуация была на грани. Я была на грани.

Родители всегда надеялись, что я изберу медицину или право, займусь чем-нибудь стабильным и надежным. Сами они были людьми обеспеченными. Мама – писательница, работала на некоммерческие организации, отец – финансист. Но они всегда ценили независимость. Брат, окончивший университет перед экономическим спадом, в моем возрасте уже сделал карьеру. Никто из них не понимал ни трясины издательской иерархии, ни потускневшего ностальгического блеска этой отрасли. Мама часто без задней мысли спрашивала, почему я, в двадцать пять, все еще ассистентка – варю кофе, подаю пальто. Объяснений по существу дела она не спрашивала.

Мои желания были заурядны. Я хотела найти свое место в мире, быть независимой, полезной и хорошей. Хотела зарабатывать деньги, чтобы чувствовать себя защищенной, уверенной и уважаемой. Хотела, чтобы меня принимали всерьез. А главное, не хотела быть обузой.

Хотя меня грызло мучительное подозрение, что соучредители стартапа электронных книг сражаются на стороне моего противника – стороне, уже победившей за счет издателей, авторов и агентов онлайн-супермаркета, я завидовала их самоуверенным притязаниям на будущее. В людях, видевших перспективы отрасли и получивших полномочия воплотить их в жизнь, было что-то необычное и привлекательное.

Я не знала, что три миллиона долларов считались скромным первым раундом привлечения финансирования. Я понятия не имела, что большинство стартапов собирают деньги не один раз, и три миллиона долларов – это всего лишь эксперимент, сущая мелочь. Для меня же подобная сумма означала победу, признак стабильности, получение карт-бланша на наступление и захват власти. Я не сомневалась, что за компанией будущее книгоиздания. И я хотела на нее работать.

Работу в стартапе электронных книг я получила в начале 2013 года, после ряда двусмысленных и поверхностных собеседований. Готовясь, я рассчитывала встретить стереотипных технарей, – нелюдимых, неуклюжих, немытых и изголодавшихся по сексу, – однако никто из соучредителей, мгновенно смяв мои расчеты, на них не походил. Гендиректор был стремительным, уверенным и точным в движениях, технический директор – тихим системным мыслителем, скромным и терпеливым. А творческий соучредитель, представившийся директором по развитию продукта, – выглядел раскрепощенным баловнем. Выпускник филфака на Восточном побережье, он сидел в таких узких джинсах, что мне почудилось, что я встретила давнего знакомого: одного из моих друзей по колледжу, только преуспевшего. Все трое были младше меня.