Роджер Ловенстайн - Когда гений терпит поражение

В 1981 году Меривезер женился на Мими Мюррей, большой любительнице верховой езды из Калифорнии. Пара жила в скромной квартире с двумя спальнями на Йорк-авеню в Верхнем Ист-Сайде. По словам одного их коллеги, они хотели иметь детей, но остались бездетными. За исключением Мими семьей Джей-Эм был Salomon. Он не покидал свое рабочее место даже во время ланча. Собственно говоря, его рабочий график был так же упорядочен, как и модели, разработанные профессорами. В Salomon были организованы китайские обеды, и каждый божий день официант нес Меривезеру сандвич из белого хлеба с болонской колбасой, два яблока и счет, запрятанный под серебряной крышкой. Джей-Эм съедал одно яблоко и угощал другим кого-нибудь случайно выбранного из крутившихся вокруг него людей как подарком на память. Прочие члены шайки могли заказывать китайские блюда, но если кто-то пачкал соусом его стол, нарушая таким образом особую территорию, Меривезер смотрел волком и говорил: «Ну да, конечно, мне надо убраться с этого стола и отправляться работать к себе в кабинет».

Не вписывающийся в ряд уолл-стритовских банкиров – выходцев из белых англосаксонских протестантских семей, Джей-Эм идентифицировал себя скорее с приходскими школьниками, с которыми рос, чем с богатыми директорами, в обойму которых вошел. В отличие от других финансистов «ревущих восьмидесятых», быстро становившихся модными персонажами светских хроник, Меривезер презирал внимание (он вырвал свою фотографию из ежегодного отчета Salomon) и отказывался есть любую пищу, ассоциировавшуюся с французской кухней. Будучи в Токио, он ходил в McDonald’s. Всегда чужой, он создал свою группу как племя чужих, сплоченное, преданное и способное защитить подобно покинутому им миру Роузмура. Члены племени носили школьные прозвища – Вик, Шейх, И-Ар и Хок [19].

Хотя Джей-Эм знал рынки, на которых работал, его репутация как трейдера была преувеличена. Подлинное искусство, доступное ему, заключалось в вылепливании людей, и стиль его действий в этом направлении остался поразительно недооцененным. Когда Меривезеру доводилось обращаться к группе с речью, он был неловок, слова вырывались у него неровными, рваными периодами, и, чтобы понять смысл сказанного, приходилось додумывать услышанное [20]. Но уверенность Меривезера в собранном им войске была написана на его лице, и такое отсутствие сомнений стимулировало дух членов группы. Сочетание необычайного для трейдеров самомнения с верой Меривезера в его служащих было мощной, но потенциально взрывоопасной смесью. Присущее членам группы суждение о собственной непогрешимости, и без того непоколебимое, насаждалось все настойчивее. Кроме того, готовность, с которой Джей-Эм финансировал операции Хилибранда и остальных капиталами Salomon, в опасной степени убеждала членов группы в том, что они всегда могут получить дополнительные средства.

Поскольку Группа арбитражных операций добивалась все больших прибылей, ее позиции неизбежным образом расширялись и крепли. Меривезер, превзойдя соперников вроде Коутса, установил контроль над всеми операциями с облигациями, в том числе с государственными обязательствами, закладными, корпоративными облигациями с высокой доходностью, евробондами и японскими гарантийными обязательствами. Это казалось логичным, поскольку позволяло команде Меривезера применять разработанные ею модели к новым и менее зрелым рынкам. Однако другие люди в Salomon начинали раздражаться. Джей-Эм отправлял кого-нибудь из своих мальчиков – Хилибранда или Виктора Хагани – в лондонский (или токийский) офис Salomon, и они заявляли: «Смотрите, какая хорошая сделка. Вам следовало вложить в нее в 10 раз больше денег». Не вдвое, а в 10 раз больше! Как будто ребятки Меривезера не могли ошибиться! Хилибранду и Хагани не было и 30, а их собеседниками бывали люди вдвое старше. Потом посланцы Меривезера говорили: «Не заключайте эту сделку. В таких сделках мы разбираемся лучше, чем кто бы то ни было, так что мы ее и провернем через отдел арбитражных операций».

Хилибранд вызывал особое раздражение. Он был официален и вежлив, но доводил старых служащих компании до бешенства своей снисходительностью, приводил их в ярость своей основанной на математике уверенностью. Однажды он пытался убедить нескольких трейдеров, работавших на товарных рынках, в том, что им следовало заключать сделки по ценам на нефть, следуя модели, похожей на ту, которая описывает движение цен на облигации. Трейдеры недоверчиво слушали разглагольствования подергивающего головой Хилибранда. Внезапно он поднял руку и высокопарно произнес: «Рассмотрим следующую гипотезу…» Это выглядело так, словно Хилибранд возглашал непреложный, ниспосланный ему свыше закон и его следовало высечь на скрижалях.