Тим Леберехт - Бизнес в стиле romantic. Отдавай все, не считаясь ни с чем, чтобы создать нечто более великое, чем ты сам

Даже самые большие романтики могут поспорить с моими словами о том, что бизнес – это главная и вдохновляющая вещь в мире. Так романтизировать бизнес – это уж слишком, скажете вы. Он и так играет в нашем обществе немалую роль. Компромисс с капитализмом – это предательство романтических идеалов!

Такое беспокойство можно понять, и риски действительно существуют. Рыночные ценности проникли во все сферы нашей жизни. С одной стороны, это дало нам удобные способы принимать решения и справляться с проблемами, помогло определить цену собственности. Но с другой – это превратило в товар наше поведение, отношения друг с другом и даже моральные решения. В своей книге «Что нельзя купить за деньги. Моральные ограничения свободного рынка» [22]философ Майкл Сэндел замечает, что «если назначить цену чему-то хорошему, то можно это испортить». Сэндел утверждает, что рынок изменяет характер товара. Он называет этот феномен «экспрессивным эффектом» рынков. Вспомните про олимпийский огонь – если бы я его украл с эстафеты, забрал домой и стал за деньги показывать людям, как бы это повлияло на его ценность? Или подумайте об отношениях. Дружба часто основана на помощи, она начинается со взаимной пользы, но, когда наши самые интимные отношения описываются с точки зрения рынка, это нас очень злит. Мы бы никогда не стали платить друзьям за то, что они нас выслушивают.

Арли Рассел Хочшилд, автор книги «Аутсорсинг личности» («The Outsourced Self»), предупреждает: опасно использовать рыночные механизмы, чтобы заменить самые главные отношения {261}. Вместо друзей мы ходим к платному психотерапевту, вместо родственников наших детей воспитывают няньки и бебиситтеры, а вместо того, чтобы попросить об одолжении соседа, мы идем на сайт TaskRabbit. Хохшильд говорит: эффективные рыночные механизмы – это не замена более сложным и менее прагматичным частям нашего «я». Как настоящий бизнес-романтик, я с ним согласен. Я бы никогда не предложил отдать на аутсорсинг сочувствие, страсть, преданность, долг. Но я хочу сказать, что и рыночные механизмы могут приносить добро, радость и уют. Вспомните о «подвешенном кофе», о щедром магазине, о семье Атро, которая общается с незнакомцами на своем «Круглосуточном базаре»; вспомните, как я приятно удивился, когда мне вернули бумажник; вспомните вирусное видео «Первый поцелуй». Как в общении бывают скрыты услуги, так и в бизнесе может быть спрятано что-то личное и ценное.

Скептики все равно сомневаются, что бизнес способен вместить жизнь и все ее противоречия, без которых романтизм невозможен. Ведь романтика – это не значит счастье (прочитайте любой романтический роман XIX века и убедитесь в этом сами). Как и любое гуманистическое движение, романтизм требует, чтобы мы поняли и приняли себя во всей сложности. Джанпьеро Петрильери, профессор французской бизнес-школы INSEAD, сомневается, что бизнес может справиться с неоднозначностью, конфликтом, драмой. По его мнению, идея бизнес-романтика сопряжена с проблемами. «Если романтизм – это учение, которое ставит импульс превыше разума, то лучше уж нам дать себе волю в частной жизни, а не в коммерческой и деловой», – сказал он мне.

Другие критики могут указать, что бизнес-романтика – это роскошь, которую может себе позволить развитый мир; когда все главные потребности удовлетворены, можно заняться и этим. Они говорят, что романтика как йога: новый модный стиль жизни, который скрывает сложные проблемы неравенства, разрыва доходов и структурной безработицы. Романтизм – прихоть одного процента счастливчиков. Не каждый может его себе позволить, и не всем он нужен.

Я серьезно отношусь к критике и к этим конкретным возражениям. Романтика может описывать некоторые человеческие чувства, но даже идея о том, что на романтике можно построить семейную жизнь, появилась относительно недавно: только в 1943 году, когда Абрахам Маслоу разработал свою знаменитую пирамиду потребностей. Только тогда общество в целом приняло эту идею {262}. Если у вас плохая работа с низкой зарплатой, то рост доходов будет для вас намного важнее романтики, возможно, он станет единственным способом вас порадовать. В некоторых случаях деньги действительно бывают важнее, чем адреналин. Но для большого количества американцев работа никогда не была действительно романтичной, и рост неравенства не оставляет им надежд на романтику в будущем. Да, романтика – это привилегия. Романтика лучше доступна тем, кто живет в стабильной экономике (как, например, большинство читателей этой книги), и профессионалам, которым не приходится ежедневно бороться за выживание. Но разве право задать себе вопрос «зачем» – это роскошь?