Наталья Фуртаева - Однажды где-то…

Не знаю, каким заклинанием он меня шарахнул, но досталось оно ему дорогой ценой. Он скорчился и задохнулся от боли. Просто я представила себя зеркалом — отлично отполированным венецианским зеркалом, какое не возможно разбить. И то, что Костеем предназначалось мне, отразившись в зеркале, ударило его самого. Еще когда я только вошла в этот зал и поняла, что магия стихий здесь не работает и Великим Кедрам до меня не дотянуться, я решила защищаться своей доморощенной, импровизированной магией, магией воображения, как советовала когда-то Нана. Пока получилось.

Костей все еще не мог прийти в себя, выдохся старик. Но опыт-то тысячелетний. Заклинания могут работать и через сотни лет. Так что легкой победы ожидать не приходится. Но я не чувствовала ни страха, ни ненависти. Только удивительное спокойствие отрешенности. Я не была ни судьей, ни палачом. Я была топором палача. И я пришла, чтобы выполнить волю судьи и палача — убрать эту язву с ткани мироздания. И я ее уберу. Как и чем — не знаю. Не знаю и того, останусь ли жива. Но все это уже неважно. Такие вот нешуточные мысли у меня в тот момент были.

— Ты умеешь защититься. Это хорошо — я люблю, когда сопротивляются. Это так приятно — убивать медленно, ломая сопротивление. О-о! С этим наслаждением не сравнится ничто!

Ну точно маньяк-извращенец. Сейчас готовит новую пакость, посильнее прежней. Ожерелье на моей шее вдруг потеплело, а через миг уже жгло кожу невыносимо. Водяной говорил, что я должна его разорвать, когда припечет. И я рванула ожерелье. Нитка лопнула, и жемчужины рассыпались по залу. Но не как попало, в беспорядке. Жемчужины вращались вокруг трона. А потом покатились по кругу, засветившись пока неярким голубым огнем.

Костей подскочил, лихорадочно плетя какое-то заклинание, но что-то у него не складывалось. А жемчуг сиял все ярче, кружил все быстрее. Круг сужался и подрастал в высоту. Костей хотел вырваться из этого круга, но не смог даже приблизиться к нему, с воплем отскочил обратно к трону. Нитка от ожерелья, что упала у моих ног, тоже засветилась-заискрила с одного конца, а в зале зазвучал спокойный голос Водяного:

— Тата, этих жемчужин двенадцать, столько было у меня дочек. Их убил Костей. Я знаю, ты найдешь Костея и сразишься с ним. Пусть его убьет мое горе и мой гнев. Сохрани себя, девочка, останься живой.

Нитка доискрила-догорела, голос затих. А я даже не сразу поняла, что Водяной не шепелявил. Круг же тем временем превратился в цилиндр. Костей уже вопил что-то нечленораздельное, потом просто завизжал, как корявень. Вот голубой вращающийся цилиндр превратился в кокон, и Костей, взвизгнув последний раз, затих. А потом кокон взорвался веером голубых искр и исчез. А на месте трона с Костеем осталась лишь кучка пепла.

Исчез хозяин — исчезла и его наведенная магия. Словно пелена, сползала со стен позолота и черные драпировки, рассыпались сундуки с драгоценностями и истлевал черный ковер на полу. И скоро я стояла посреди полу разрушенного зала, где в пыли валялись не сметные сокровища. Но мне они были «до лампочки», эти груды богатств. Я сама от себя не ожидала такого равнодушия к сверкающим безделушкам. Зато я снова чувствовала движение подземных потоков и воздуха. Я протянула руку, и передо мной загорелся яркий огонек.

Пусть здесь пахло пылью, пусть здесь было страшно и тоскливо, но ощущение мертвечины пропало. И так мне вдруг захотелось домой — в крепостцу на краю Заповедного леса.

Оставалась самая малость: выбраться отсюда как-то, найти Нану, а потом еще и до дому добраться.

Не так уж много времени прошло, как появилась у нас Талинка. От Таты и Рыся вестей больше не было. Мысли меня одолевали дурные. Яська и тот стал мрачный. Из-под печи уже почти не вылезал. Чай с нами пить совсем перестал. Если бы не Талинка, мы с Яськой вовсе бы скисли. Мы теперь с Талинкой все больше вместе время проводили, пока я не в дозоре был. Я ее и с русалочками познакомил. Талинка на нашей заставе немного ожила, щеки округлились, порозовели. А она, оказывается, красивая. Не такая, как Тата, но тоже красивая.

Талинка нам и рассказала, что мачеха иногда запирается одна в своей светлице. Что одна она там, это точно. Но вот только с кем-то она там разговаривает, с кем-то невидимым. И этот кто-то дает ей советы и указания, как и что делать. Голос его исходит от маленького зеркала, которое хранит княгиня в особом ларце. Точно, Нана говорила, что не сама княгиня безобразничает, стоит за ней кто-то. Уж не Костей ли? А еще приходят к ней гонцы, что-то привозят ей. И не из Степи, это тоже точно. Откуда Талинка это знает и почему так уверена, княжна не сказала. Но за слова свои ручалась. Вот еще загадка!