Елена Никитина: А что вы хотели от Бабы-яги

Опробовать ее мы отправились с моим однокурсником Васькой, которого все звали Котом не столько даже из-за его имени, сколько из-за безудержной любви к сметане, которая иногда переходила все грани разумного. Спрятавшись в кустах цветущей и воняющей на всю округу черемухи, мы намечали жертву моих научно-магических изысков. Люди сновали мимо нас, даже не подозревая, какой страшной опасности они подвергались, выбирая именно эту улицу. Наконец я увидела то, что было нужно. Из-за угла вывернул долговязый прыщавый парень в сальной и замызганной майке, цвет которой давно уже не поддавался никакому определению, и в таких же грязных штанах с рваными коленками. Засунув руки в карманы, парень развязной походкой шел в нашу сторону и щербато улыбался. Я сосредоточилась и выпустила клизму из рук, читая коротенькое пусковое заклинание.

И надо же было такому случиться, что именно в этот момент из-за того же угла вышел посол какой-то восточной страны. Какой я, естественно, не помнила, но имя у посла было до того заковыристое, что мы в академии использовали его в качестве оценки качества трезвости. Тармалтрухмантарон. Такое под хмельком выговорить не удавалось почти никому. Ничего удивительного, что я сразу на него отвлеклась, и в памяти сами собой стали складываться буквы столь нестандартного имени.

Клизма, не долетев до прыщавого парня всего чуть-чуть, резко сделала разворот и вонзилась в положенное ей по прямому назначению место иностранного подданного. Он дико взвыл и схватился руками ниже спины, но было поздно. Действие моего эксперимента было моментальным. Посол, дико вращая глазами и выпятив бородку клинышком, носился по улице, вспоминая всех ему известных и даже неизвестных еще родственников на не совсем стандартном наречии, как своем родном, так и нашем, расстанском.

Его беготня привлекла повышенное внимание прохожих, которые всегда были охочи до разных казусов, если дело не касалось их самих, и вокруг несчастного тут же образовался кружок любопытствующих. Но послу было уже не до объяснений. Он последний раз взвыл особенно яростно и скорбно и, прорвав окружение, сломя голову бросился в соседние с нами кусты.

Мы не стали дожидаться, когда он будет в состоянии здраво оценить нанесенный его неприкосновенному статусу ущерб, и спешно и как можно незаметнее покинули наш наблюдательный пост, искренне надеясь, что данное недоразумение не приведет к международному конфликту.

Но скандал все-таки разразился, хотя и не в таких крупных масштабах, как можно было предположить. Меня быстро вычислили, и наш курсовой учитель магистр Велимир, которого мы все звали Магическим Папой, так как он отвечал за поведение вверенных ему учащихся и их успеваемость, вечером вызвал меня к себе. Потрясая руками и гневно брызгая слюной, он расхаживал передо мной, как цапля по болоту, и высоким от праведного негодования голосом отчитывал:

– Алена, ты понимаешь, что ты натворила?! Сколько раз говорилось и писалось, что нельзя и просто недопустимо проверять магические навыки на мирном населении. Тем более такие! Это же настоящая боевая магия! Ты подписывала при поступлении договор, где прямым текстом было сказано, что «обязуюсь выполнять все дисциплинарные и ученические инструкции по технике безопасности». И что я вижу? Да ладно бы еще кого из горожан выбрала, а то посла! – И учитель воздел руки к небу. – Мы с ректором и так еле уговорили этого черножо… черноусого не подавать жалобу на имя короля, чтобы избежать политических осложнений. Ты хочешь из академии вылететь? У тебя светлая голова, прекрасные способности, а ты ими разбрасываешься, как собака костями. Оставь свои опыты на потом. Выучись, получи диплом, а там занимайся, чем хочешь.

Я со скучающим видом слушала его гневную отповедь, разглядывая ползающую по потолку муху. Ну не могу я просто зубрить книжный материал! Мне неинтересно! Я и так давно уже проштудировала все учебники до четвертого курса и вынесла для себя все необходимое. А вот внести во многие заклинания изменения по собственному усмотрению, это гораздо забавнее, тем более что эффект не всегда бывает предсказуемый. Учитель Велимир и другие магистры о многом даже и не догадываются. Одна самоклеющаяся туалетная бумага и коврик-потаскун чего стоили.

– Алена, ты слушаешь меня? – прикрикнул Магический Папа, нависая надо мной, и я приняла самый несчастный и покаянный вид, на какой только была способна.

– Да, – промямлила я, шаркая мысочком туфли, чтобы мое раскаяние выглядело более убедительным.