Феликс Вурдиханов - Кот, который читал Канта[рассказ]

— Ну медь, она металл — вяло пробормотал он. Еще можно говорить купрум… Провал электронов у нее… На этом его познания закончились, и он надолго замолчал.

— Да, не густо — протянул кот. С химией у нас полный бром, значит. Бром в том смысле, что импотент ты в этой великой науке, ах–мяув–мя — засмеялся кот своей шутке. Давай перейдем к философии, узнаем, какие у тебя отношения с этой капризной дамой. С этими словами он извлек из–под стола красный учебник, определенный Сережей, как «Философия» Соколова, которую он сам взял вчера в библиотеке.

— Давай–ка, дружок, начнем с Иммануила Канта — начал Кондрат (будем так звать кота). Мой любимый философ, перечитываю его сочинения периодически, особенно «Критику чистого разума». Отвергает он, понимаешь, догматический способ познания, да… Я тебе и подсказал даже, ну да ладно. Перечисли–ка мне 12 категорий рассудка по Канту.

Сережа первый раз за все время обрадовался. Ему казалось, что про Канта он что–то слышал от друга Гены, в голове даже вертелась фраза, вчера Геной процитированная: «Начиная с определённой точки, возврат уже невозможен. Этой точки надо достичь». Решив потрясти кота, он как можно важнее произнес: «Кант говорил…» и выдал вспомнившуюся цитату слово–в–слово.

Глаза у кота удивленно полезли на лоб, усы поднялись вверх, как натянувшаяся при клеве леска, и он с громким кошачьим хохотом «ах–мяув–мя, охаха–мяув–мяяя» повалился на кухонный пол. Вдоволь насмеявшись, он встал и вплотную подошел к застывшему Сереже.

— Да, развеселил ты меня, пес — сказал он. Это же надо быть настолько тупым, чтобы Канта с Кафкой перепутать! С другой стороны, если ты спьяну позавчера Вурдиханова со Шведенко перепутал, о чем говорить. Ну так я тебе, пес, помогу — вдруг очень зло прошипел кот.

С этими словами он повалил Сережу на пол, запрыгнул ему на грудь и, разорвав грязную майку, начал больно когтями царапать что–то на груди.

— Цитату, тобой произнесенную, будешь на груди своей носить — шипел кот. Чтобы хоть что–то помнил!

— ААААА!!! — истошно завопил от боли и животного страха Сережа — ААААА!!!!

— Молчи, Сережа — впервые назвал его кот по имени. Сережа, Серега, да ты просто Серый, Сеерыый, СЕЕЕЕРЫЫЫЙ!!!!

Тут внезапно потерявший сознание Сережа очнулся и обнаружил себя лежащим на кухонном полу, а над собой испуганное лицо Гены–панка, который изо всех сил тряс его за плечи и кричал.

— Ну слава Богу — пробормотал Гена, увидев, что Сережа пришел в себя и даже встал с пола, присев на табуретку. Ну тебя на хуй, Серый, напугал, пиздец! От простой дички так отъехать как можно, не понимаю! Ну тебя на хуй! — повторил Гена и быстро ушел, даже не закрыв за собой дверь.

Сережа понемногу приходил в себя.

— Пиздец, вот это глюк — бормотал он. Кот, медь, Кафка, Кант, вот это пиздец… Надо срочно умыться, а то меня кумарит еще по ходу.

Он медленно заковылял в ванную, открыл кран с холодной водой, но, посмотрев на себя в зеркало, застыл, как в детской игре «Замри», покрывшись при этом ледяной испариной. Из зеркала на него смотрел голый по пояс Сережа Кошкин, с разодранной щекой, а на груди у него чернела запекшейся кровью надпись:

«Von einem gewissen Punkt gibt es keine Rückkehr mehr. Dieser Punkt ist zu erreichen».