Леонид Моргун - Проблема смазки

На следующее утро я торжественно разругался с Вилли, выгнал пять торжественных делегаций с подарками и потребовал все расчетные книги за последние двести лет. Спустя пять часов перед моей резиденцией выросла гора бумаг. Вся эта макулатура наглядно отражала развитие экономики, науки и культуры, промышленности и энергетики, сельского хозяйства и образования на Плутозии со дня ее открытия. Вершина этой горы равнялась с крышей пятиэтажного дома, она запрудила целый проспект, а грузовики с гроссбухами всё прибывали.

— Не будете же вы, дорогой друг, — саркастически спросил меня Вилли, — копаться во всех этих отчетах и нарядах?

— Я — нет. Но компьютер моего звездолета располагает неплохой аналитической программой. И уж он-то во всём этом как-нибудь разберётся…

Недолго думая, я приказал отправить все бумаги на космодром. Затем я приладил один транспортер к основанию этой горы, второй транспортер подавал бумаги на сканер компьютера, а третий от сканера шел к запасному люку и выбрасывал переработанные бумаги на поверхность. И работа закипела!

Компьютер работал со скоростью хорошего жернова, перемалывая тонны обрушившейся на него информации. Пока мы трудились, мою «СКУКУ» ежеминутно навещали делегации фермеров, старост, учителей, школьников, писателей, студентов (а что творилось на сессиях — вообще уму непостижимо, это тема для особого рассказа). И каждая делегация оставляла мне что-нибудь на память. Как правило, это были плутониевые батарейки. Эти батарейки являются вечным двигателем для работы персональных компьютеров, они вставляются в бытовых роботов и прочую электронику. Однако в столь больших количествах на них можно просто взлететь в воздух. Тогда мне пришлось облачиться в свой суперскафандр и заявить, что еще одного такого подарка достаточно, чтобы отправить к праотцам всю столицу. Золота и брильянтов я не принимал из принципиальных соображений. Тогда мне стали преподносить цветы. Их я до сих пор не переношу. С женой развелся из-за того, что она взяла за моду по вечерам мазать за ушами розовым маслом. А весной, когда всё в природе благоухает, на моем столе обязательно стоит открытый флакончик с бензином. Он мне слегка напоминает о благах нашей цивилизации.

Однако цветочки-цветочками, а работу свою я всё-таки проделал до конца. Спустя сорок семь часов машина выложила мне все итоговые данные — и я просто остолбенел от изумления. За время своего существования эта конопляно-хлопково-подсолнечная планета ухитрилась провороваться насквозь, и всё по вине Унифиска. Вот кто вызывал во мне наибольшее негодование! Президент, парламент, законы, суд, конституция — всё это было лишь ширмой для того, чтобы прикрыть самое наглое и вопиющее беззаконие. Истинная же власть была сосредоточена в руках Унифиска и его окаянных фискальных тележек-персоналей, которые сновали буквально на каждом шагу. Эта в общем-то неглупая машина, призванная заботиться о людях и давать им полезные советы, совершенно зациклилась на самовоспроизводстве. Завод-автомат выпускал тележки, которые собирали масло, которое поступало на завод, который вновь расплавлял старые и выпускал все новые и новые партии кибердоносчиков, которые вновь и вновь бежали за новой порцией подачек. Унифиск буквально грабил всю планету, вынуждая население вырубать леса, осушать моря и засевать миллионы гектаров подсолнухом, соей, коноплей, короче, любыми масличными культурами. Правда, существовали и крупные плантации хлопка, но и их рассматривали с точки зрения получения хлопкового масла.

Все это не могло меня не тревожить особенно если учесть, что и у нас на планетах, входивших в галактический союз Интерспейс, после раскрытия последней аферы в Верховном Галактическом Суде все громче и громче стали раздаваться голоса о передаче судебной власти в руки электронных машин.

Все хорошенько подсчитав, я отправился на прием к Унифиску, одев тяжелый антиметеоритный скафандр и прихватив с собой оружие. Меня начинали побаиваться, так что я должен был быть готовым к любым эксцессам. Во дворе перед зданием супермашины уже столпились в ожидании меня десятки людей и с каждой минутой подходили еще, пока не заполнили весь двор. Как я потребовал заранее, для меня была сооружена трибуна (я лелеял надежду, что не заминированная), были приготовлены микрофоны и телекамеры. Речь моя должна была транслироваться на всю планету.

Я говорил битых три с половиной часа. Я рассказал о семи смертных грехах, о взяточничестве, которое со времен фараонов считалось тягчайшим из пророков, о симонии и коррупции как родимых пятнах и пережитках самых отсталых экономических формаций. Я показал народу всю глубину пропасти, в которую он скатился по вине своего кибервластителя; я пригрозил карами виновным, обличил ничтожество и подлость того образа жизни, который вел приниженный и обираемый народ Плутозии, я призвал их к свободному труду на благо общества, а в заключение сказал: