Александр Ливенцев - Байки старого фэндома

К примеру, сон Саши Сидоровича из Питера имел куда более глобальные последствия. Есть такая общечеловеческая традиция – принять ванну на сон грядущий. Даже фэны на Волгаконе были ей не чужды. Однако сон сморил принявшего перед этим на грудь тяжкий вес в граммах (скорее килограммах) Сашу раньше, чем он успел рухнуть после омовения на стандартное гостиничное ложе. Прямо в тёплой расслабляющей ванне Сидор мягко отошёл в царство Морфея. Воду, конечно, не выключал. Зачем? Тёпленькая пошла. Каким сверхъестественным образом шкодливая Сашина пятка смогла заткнуть отверстие по ватерлинии, куда должна была стекать лишняя водичка, тоже никому не ведомо. Так уж случилось. Согласно всем законам физики вода потихоньку начала заполнять пол, потолок в низлежащих номерах и далее по ниспадающей. Потоп, тревога по гостинице, многочисленные попытки различных контактёров наладить связь с Сидоровичем. Вербальную, невербальную, телепатическую. Культурно постукивающую в дверь. Матерно ломящуюся в номер. Замок Саша закрыл на все возможные обороты, дверь советская, крепкая, твёрдых пород дерева, литого массива. Ключ, само собой, оставил в замке, запасным не откроешь. Сейф, а не номер. Из самых ярких коридорных образов этого приключения запомнились нервные милиционеры с рацией, гостиничный плотник с колуном, слесарь с разводным ключом и жалобно скулящие под дверью фэны из номера ниже:

– Сидор, открой, …то есть закрой, змей питерский! В стаканы же течёт… Водка разбавлена!!!

При слове «водка» из номера донеслось встревоженное уханье, дающее надежду на то, что пациент скорее жив. Но судя по всему, это был лишь безусловный рефлекс релаксирующего организма. В конце концов человеческий гений и топор победили, номер был вскрыт. В него никого, кроме милиции и представителей администрации, не пустили. А жаль. Достаточно привести лишь последнюю фразу милицейского протокола, уже наутро ставшую главным бестселлером конвента: «Тело из ванны извлечь не удалось». Как происходил данный процесс – тайна за семью милицейскими печатями. В пыточную, однако, Сидора не забрали, народ отстоял. Ну, чего-то заплатил, что-то из общего оргвзноса пошло за ущерб. Вот вам, товарищ Архимед, вводная для новой формулы по поводу тела, погружённого в воду… Закон пятки Сидоровича, ахилессовой пяте и не снилось.

Боря Сидюк из Киева уронил в умывальник одеколон. Тот треснул. Не одеколон, умывальник. Совершенно охреневшая после потопа администрация взыскала стоимость умывальника в тройном размере. Может, потому что одеколон был «Тройной»? Самое обидное в данном случае то, что Боря был абсолютно трезв. Бывает же такое по трезвянке… Фантастика. Этот случай говорит о крепости флакона советского одеколона и о недоработках фаянсовой промышленности.

На том же волжском мероприятии пребывали двое небезызвестных фантастов-соавторов Брайдер и Чадович. Один из них в те бурные годы служил полковником милиции, а фантастику пописывал в свободное от основной работы время. И неважно, кто был полковником, Брайдер или Чадович. Важно, что другой, гражданский соавтор вышел в город за очередной порцией горячительного и на чём-то попался коллегам своего творческого напарника. На чём, никто не помнит, но не очень сильное правонарушение, не разбой и не попытка перепродажи палёной водки. Может, улицу не так переходил, может, водку не так нёс, как положено. Может, употреблял её, родимую, неприкрыто и в общественном месте. Дело явно не убойного отдела. Однако взявшему его за жабры наряду он гордо сообщил, что является известным писателем и пишет в соавторстве с полковником милиции. Из главка, добавил на всякий пожарный. Наряд в лице двух сержантов призадумался. С одной стороны, таких писателей каждый вечер у ларьков пруд пруди, а с другой не мешает проверить информацию, чем чёрт и полковники не шутят. Да вон же он, спит, рядом, в гостинице, отпустите, ребята, я его сам разбужу… Щас, сам. Пойдём вместе, гражданин задержанный, и если сведения ложные, отвечать будете по всей строгости резинового милицейского демократизатора. А теперь представьте себе пробуждение настоящего полковника, который, узрев спросонья соавтора в сержантском окружении, радостно заорал:

– Что, сука, попался?!

С утречка заходили с Вовой Гопманом к Мише Веллеру в номер. Вчерась мы с Вовой хорошо приняли, и от дежурной по этажу (весьма симпатичной шатенки) пришлось уносить Владимира Львовича, перекинув через плечо, благо Володя лишним весом не отличался. Уютно устроившись на моём плече, этот импровизированный попугай капитана Флинта почему-то долго кричал не «Пиастры!», а «Вишенка, вишенка!». Так он называл дежурную, видимо, ассоциируя с сакурой, ведь перед этим долго пытался читать ей японские хокку. Я бы сказал – х…йку. Извиняюсь за резкость, но это как раз выражение одного из героев рассказа Веллера, который так обозвал эти японские вирши. Да и х…йку в данном случае как-то точнее. Миша принял нас хорошо, лекарство было. Критик с писателем – братья навек. Без иронии в данном случае. Действительно друзья. Миша с Вовой чирикали о каких-то своих писательско-издательских вопросах. Я тихо похмелялся, никому не мешая и особо не вникая. Но слова Миши о том, что он не верит, что будет ездить из Эстонии в Россию (он тогда жил в Таллине), оформляя визу, запомнились. Особенно вспоминаются эти слова во время нынешних пророческих вещаний г-на Веллера на телеэкране. Тоже без иронии. Миша талантливый писатель и мудрый человек, а тогда в развал Союза и отделение прибалтийских республик действительно поверить было трудно. Но эта фантастика претворилась в жизнь. К лучшему или нет – не мне судить. Отдельное спасибо за «Волгакон» главному застрельщику и организатору – Боре Завгороднему, общепризнанному фэну № 1 во Всесоюзной классификации. Вторых много. Первый всегда только один. Спасибо, Боряня! О «Волгаконе» осталась добрая память.