Тимофей Печёрин: Найдется все

Валера подпрыгнул разок — не без опаски. Но осторожничал он напрасно. Бревна из пальмовых стволов были прочны, и помост не развалился.

— Смелее! — последовал нетерпеливый голос инструктора, — давайте вскачь… детскую песенку про мячик помните?

— А… это… подскакивать в ритме? — со смущением поинтересовался Попришкин, чувством ритма и умением танцевать не отличавшийся даже в студенческие годы, на дискотеках, — в смысле, в такт музыке?

— Какая уж там музыка, — тон голоса из гарнитуры казался теперь ворчливым, — в общем, нет, необязательно. Но можете кричать «Курука! Курука!» Я думаю, тут любое слово сойдет. Главное — громче. Чтобы зажечь, заразить толпу.

— Курука! Курука! Кур-рука-а-а! — завопил Валера, теперь подскакивая на помосте и ежесекундно рискуя свалиться. Случись подобное с поп-звездой, подумалось ему еще, и зрители бы наверняка поймали, подхватили бы своего кумира на руки. Но принято ли было поступать подобным образом у африканских дикарей — так и осталось для Попришкина вопросом без ответа.

— Курука! Курука! — вторила входящему в раж Вазунгу толпа. Но не поголовно. То тут, то там взгляд Попришкина выхватывал целые «проплешины». Небольшие скопления людей, молча стоявших на месте. Некоторые даже руки опустили. Устали? Так скоро? Или?..

— Что-то не все скачут-то, — посетовал Валера, за неимением других вариантов жалуясь невидимому инструктору.

— Сам вижу, — отвечал тот, наблюдавший за действом, не иначе, с помощью дрона, — неужели нумбы сюда затесались… приспешники Бармалы? Задумали нарушить единство и слаженность ритуала. Смешная, конечно, версия… чего бы им в резервацию лезть. Хотя почему бы и нет?!

— В смысле? — не понял рассуждений инструктора Попришкин.

— Так это ж очевидно, — пояснения не заставили себя ждать, — если мы хотим сплотить толпу, сделать это легче против кого-то, чем за кого-то. Главное, указать им на врага. Именно указать, а не напомнить о его существовании. На кого-то указать, кто на расстоянии вытянутой руки… или плевка.

— То есть… типа, кто не скачет — тот нумб? — сообразил Валера.

— Без «типа», — отрезал инструктор, — перед толпой нужно демонстрировать уверенность. Даже если ее на самом деле нет. То есть, мы не знаем, есть нумбы среди собравшихся или нет. Но для нашего дела будет лучше, если в толпе поверят: нумбы рядом, где-то здесь. Мигом боевой дух поднимется.

— Лады, — молвил, соглашаясь, Попришкин, а затем обратился к зизам, повышая голос, — эй, там! Кто не скачет — тот нумб!

А уже затем, осекшись и вспомнив, перешел на местное наречие. Перевод на всякий случай сообщил ему все тот же голос из гарнитуры.

— Амбайе хана курука — нумба!

В следующие несколько мгновений фраза эта живым эхом разнеслась над толпой. И сборище аборигенов действительно задвигалось поживее — никто не хотел, чтобы его приняли за представителя гнилой и враждебной народности. Хотя энтузиазм их оставлял желать лучшего. Не грех было и закрепить успех.

И неожиданно для самого себя Попришкин смог сам, даже без подсказки инструктора, найти верное решение. Ненароком вспомнив, что могло ждать врагов и просто чужаков, столкнись они с диким племенем. С племенем, не чуравшимся каннибализма. Зизы вроде и были из таковых. Память подсказала и подходящее слово. То самое, с которым его и сотрудников фонда Стофеля встретили детишки туземцев.

— Амбайе хана курука… кула! — выкрикнул Валера, а затем повторил несколько раз, громче и тверже. Пока толпа зизов не подхватила эту фразу, пока она не зазвучала над всею, запруженной людьми, саванной.

«Кто не скачет — того съедим!»

Быть съеденным хотелось еще меньше, чем прослыть инородцем и предателем. Так что прошла едва минута — и человеческое сборище уже демонстрировало завидное единство. Сделавшись похожим на живое, колыхающееся волнами, море.

Примерно тогда же в дело вступил самолет, привлеченный сотрудниками фонда Стофеля. Специально для него в малонаселенном районе резервации была подготовлена и взлетно-посадочная полоса. Получив сигнал, самолет взмыл в небо, чтобы посыпать специальным составом висевшие над саванною облака.

Колыхающаяся, безумно скачущая толпа вмиг замерла, стоило первым каплям влаги сорваться с неба. Люди судорожно ловили эти капли руками, а уже затем с наслаждением подставляли лица хлынувшим дождевым струйкам.

Хватило такого дождя ненадолго. Облака рассеялись, оставляя после себя ясное небо, чуток посвежевший воздух, а еще — радугу. Вид ее особенно порадовал Валеру Попришкина. Даже больше, почему-то, чем одобрительные крики «Вазунгу! Вазунгу!» из толпы.