Тимофей Печёрин - Найдется все

— Пророчества и легенды обычно трактуют метафорически, — сказал Минин, — аналогично поступили и зизы с этой легендой. Было время, когда под чудовищем-крокодилом, пожравшим солнце, понимали белых колонизаторов. А под Зверем — Россию… точнее, СССР, оказывавший Нумбези помощь в борьбе за независимость. Не случайным считалось тогда совпадение, что одним из символов России-СССР служит именно медведь.

— Однако теперь вот и Союз приказал долго жить, — добавила Илона Макси, — да и времена французского колониального господства многие в Нумбези уже вспоминают с теплом. Так что роль пожирателя солнца ныне отводится диктаторам Бармале-старшему и Бармале-младшему. Вроде как одна сущность, поочередно воплотившаяся в два разных человеческих тела.

— И тут появляетесь вы, — с какой-то наигранной радостью проговорил Котовский-Минин, — человек родом из страны, символом которой является медведь. Северной страны! Ясное дело, такой человек в глазах зизов будет избавителем.

— И что? — Попришкин скептически хмыкнул, — мне достаточно будет появиться в этой резервации… щелкнуть пальцами — и толпа зизов ринется штурмовать столицу и дворец Бармалы? А сладят ли… с профессиональными военными, например? У самих-то, небось, только копья и луки со стрелами.

— О, насчет оружия не волнуйтесь! — отмахнулась от его пассажа Илона Макси, — о нем есть, кому позаботиться… и о нем позаботятся. Будет все. От автоматов до бронетехники и крупного калибра.

Но вот насчет «щелкнуть пальцами»… Тут, увы, дорогой клиент, все не так просто. Согласно другой легенде спасение и процветание зизам должен принести чужак, человек с белым лицом… но способный стать для этого черного племени своим. То есть, принять их обычаи — хотя бы некоторые. Пройти испытания. Знаете, колонизаторы потому и вышли из доверия, потому и разочаровали зизов, что не знали легенды, а значит, не смогли выдать себя за спасителей. Долго не смогли выдавать, во всяком случае.

— Ну а для начала не грех бы освоить местную речь, — добавил к словам коллеги Илья Минин, — так что… нзури увиндаджи!

— Чего? — не понял Попришкин.

— Нзури увиндаджи, — повторил Минин, — что переводится как «доброй охоты». Популярное приветствие у народа зизов.

То, что прилетели они на вертолете, а не на самолете, пришлось весьма кстати, учитывая, что более-менее сносной посадочной полосы в резервации зизов не имелось. Еще в плюс вертолету можно было поставить наличие в кабине кондиционера. Что таковой действительно имелся, Валера Попришкин понял, как только покинул гостеприимное воздушное судно. И оценил разницу.

Летняя жара средней полосы России, даже в сентябре покидающая ее с неохотой, не шла ни в какое сравнение с пеклом, царившим здесь, в сердце Африки. Попришкин мгновенно вспотел и первые несколько секунд, как вышел на трап, судорожно пытался вздохнуть, открывая и закрывая рот, словно рыба. Легкие упорно не желали принимать местный горячий воздух. А сердце отчаянно билось.

Впору было пожалеть хотя бы о своем пристрастии к темным тонам в одежде. Рубаха и джинсы, например, которые Валере позволили надеть в ночь ареста, прежде чем вывести из квартиры, и которые до сих пор были на нем, цвет имели темно-синий.

— Сняли бы вы рубашку… для начала, уважаемый клиент, — не то с сочувствием, не то с насмешкой обратился к Попришкину Илья Минин. Сам-то он оделся более подобающе для местного климата. Холщовые штаны и такая же рубашка с короткими рукавами — оба цвета хоть не белого, но светло-бежевого. А на голове пробковый шлем в незабвенном стиле «белая господина». Из-за этого, последнего Валера немного беспокоился за сотрудника фонда Стофеля. Чего доброго, вызовет у местного населения нежелательные ассоциации.

Но Минин, похоже, дело свое знал крепко. Представлял себе, чего стоит ждать от аборигенов, а чего точно нет.

Что до Попришкина, то рубаху свою он хоть и расстегнул, следуя доброму совету, но снимать не решился. Постеснялся. Все-таки телосложением на Шварценеггера отнюдь не походил. Да и бледноват был. Загар-то, оставшийся со времен последнего отпуска, давно успел сойти.

— Да полноте, — это окликнула Валеру Илона Макси, обходя его и спускаясь по маленькому трапу, — это же Африка, детка. Здесь стесняться во-первых, не в традициях, а во-вторых, некого. Местные, чай, тоже не Тарзаны и не Тайсоны.

Неужели мысли его угадала, удивился Попришкин. Хотя удивляться было нечему: поведением своим он выдал себя с головой.