Тимофей Печёрин - Найдется все

На предпоследней фразе — вместе с «пуф!» — женщина еще зачем-то щелкнула пальцами.

— Ну-ну. Зато уж теперь-то меня все знают, — проговорил Попришкин с горькой иронией, — как убийцу. И фотка моя в телевизор попала. И, наверное, долго меня не забудут. По крайней мере, поклонники этой Мартины.

— Если вас это утешит, — отозвался со своего места Минин, — то лично я был против этой затеи.

Ответом ему стал сердитый взгляд Валеры. Отнюдь не говоривший, что эти слова его хоть чуточку утешили.

— Дорогой клиент! — голос Илоны Макси звучал теперь торжественно, а сама она подошла к Попришкину и коснулась рукой его плеча, — ваше недовольство я прекрасно понимаю, но уверяю, лично вам волноваться не о чем. Мы не какие-нибудь мошенники или бандиты. Фонд Джорджа М. Стофеля — серьезная организация, заботящаяся о своих клиентах и ставящая их интересы превыше всего…

«Где-то я подобное уже слышал, — пронеслось в голове Валеры, — хотя стоп! Похоже, сам и говорил… когда-то».

— …ситуация у нас под контролем, — продолжала витийствовать, точно входя в раж, рыжеволосая Макси, — разве к вам домой среди ночи или с утра пораньше заявились люди с корочками и ордером на обыск? Нет ведь? Потому что не будем забывать о такой удобной штуке, как презумпция невиновности. Я доступно объясняю? Могу еще проще: новости новостями, но подозрения органов — это только подозрения. Виновность вашу им еще предстоит доказать.

— Ну допустим, — Попришкин мало-мальски успокоился, — они там пусть доказывают… а лучше, конечно, не доказывают. А что делать мне? Конкретно?

— Вообще, оставаться на связи и следовать указаниям, получаемым через гарнитуру, — так ответил на его вопрос Минин, — надеюсь, о ней вы еще не забыли?

На последней фразе Валера уловил в его голосе ехидство. За которое наверняка врезал бы по морде, разбив очки… если б не был воспитан иначе.

— Ну и несколько советов как раз по вашему случаю, — присоединилась к ответу Илона, — во-первых, постарайтесь выходить из дома как можно реже. Про работу, понятно, забудьте. Вы теперь не герой-любовник, подцепивший звезду, а убийца. Строго говоря, подозреваемый в убийстве, но для людей простых, в вопросе не смыслящих, это одно и то же. Отношение к вам будет соответствующее. И во-вторых: ищейки наверняка будут на вас давить. Склонять к сотрудничеству точно. Но вы им навстречу не идите. Придут и будут стучаться к вам в квартиру — без ордера не пускайте. И никаких вызовов на допрос. Вернее, вызовы-то будут, но вы их игнорируйте. И уж тем более не верьте разговорам в стиле «мы хотим вам помочь» и «мы оба хотим одного: установить истину». У ищеек один интерес. Побыстрее рапортовать, что дело закрыто. Все равно что бегуну порвать финишную ленточку.

— А журналисты? — напоследок спросил Попришкин, — как насчет журналистов? Их мне тоже игнорировать?

И снова Илона Макси и Илья Минин переглянулись. Но взгляды их выражали, напротив, скорее одобрение. «А этот парень вовсе не безнадежен!»

— Отнюдь, — изрек Илья Васильевич, — журналисты-то тут как раз могут оказаться полезными.

— Скажу даже больше — полезней некуда, — вторила Илона Макси.

Следуя указаниям сотрудников фонда Стофеля, Валера Попришкин максимально оборвал связи с внешним миром.

Возвращаясь домой после беседы с Ильей Мининым и Илоной Макси, он по пути заглянул в ближайший торговый центр. Где набрал побольше продуктов — сколько смог бы унести. А пока бродил между стеллажами, наполняя тележку, пока стоял в очереди в кассу, чуть ли не физически ощущал на себе взгляды других покупателей и персонала. Недобрые взгляды… От них словно множество крохотных иголочек втыкались в кожу.

«Интересно, многие ли из вас были горячими поклонниками этой Мартины?» — думал Валера с горькой досадой. Скорее всего, таковых было и немного. Всяко меньше, чем теперь людей, узнавших, что он, Попришкин, не чист перед законом. А значит, достоин ненависти куда больше, чем жертва его заслуживала любви.

По возвращении Валера запер обе входных двери — железную и фанерную-старорежимную. Затем перегрузил продукты из пакетов в холодильник… и уже после обнаружил, что заняться ему теперь по большому счету нечем.

Работе со своею подмоченной репутацией Попришкину только и оставалось, что сказать «гуд бай!» Вернее, самому услышать данное выражение со стороны компании-работодателя. Более того, сама возможность хоть где-то трудоустроиться, когда ты главный подозреваемый по громкому уголовному делу, была в лучшем случае сомнительной.