Владимир Кнари - Графоманы не плачут

– Здравствуйте, дядя Холхо, – раздался вдруг девичий голос позади кузнеца. Холхо отодвинулся и первым делом в сарай заскочил Дрок, сразу кинувшийся вылизывать своего хозяина, будто не видел его много лет. Вслед за псом на пороге появилась Эла в своём белом платьице. Она остановилась на пороге, и в свете солнца стала видна её точёная фигурка, просвечивающаяся под тонкой материей.

«А девчонка-то выросла, я и не заметил…» – подумал Гэл, сразу позабыв про последние слова Холхо.

– Папа, мама звала всех в дом. Обед стынет. – Она озорно улыбнулась кузнецу и убежала.

– Что ж, обедать так обедать… – охнув для приличия, Гэл поднялся. – Идём, Холхо. А то ты уже отощал на своей холостяцкой диете. Сейчас моя Клэ покажет тебе, что такое настоящая стряпня. А вообще, – он похлопал Холхо по спине, – жениться тебе, брат, надо. Дети, они все беды снимают…

Как назло, в день Выборов погода испортилась, и с пасмурного неба сыпал мелкий дождик. Гэл по привычке поднялся рано, но по закону работать в этот день запрещалось, поэтому, позавтракав, он сидел у окна и наблюдал, как свинья катается в свежей грязи, подставляя то один бок, то другой тёплым струйкам воды. Курица со своими цыплятами тоже не была сильно расстроена сменой погоды, малыши норовили убежать каждый в свою сторону, а бедная мамаша разрывалась, стараясь собрать их всех вместе от греха подальше.

«Скотине закон не писан… Что праздник, что будние, знай, живут себе да и всё…»

Наконец время пришло, и Гэл стал собираться. Он надел свою самую красивую куртку и новые штаны, что Клэ прикупила ему на ярмарке. Обняв на прощание жену и поцеловав дочурку, он двинулся к зданию Совета. Дрок было увязался за ним, но Гэл погрозил ему пальцем, и пёс, повесив уши, спрятался в своей будке.

Площадь перед Советом уже была заполнена народом – похоже, не он один изнывал дома от безделья. Тем не менее, по узким улочкам всё прибывали и прибывали новые люди. Сегодня здесь соберётся почти весь их городок. День Выборов!

Дождь не прекращался, но людей он не смущал, в такой день можно пережить всякое. Даже долгое отсутствие Советников не сильно возмущало собравшихся. Каждый нашёл общие темы для разговоров, и площадь Совета была скорее похожа на базарную в день ярмарки. Однако спустя полчаса после обычного срока людей всё больше стало одолевать волнение. И как раз в это время двери здания Совета отворились, и на помост перед домом вышли три Советника.

Сегодня они были облачены в торжественные наряды, чёрные балахоны до земли с красной каймой по краям. На головы были накинуты капюшоны, закрывающие лица, и лишь сквозь специальные прорези в них стоявшие ближе остальных могли попытаться разглядеть холодные и решительные глаза.

Двое Советников стали по бокам помоста, а третий – Главный Советник – вышел вперёд, держа в руках пергаментный свиток – дань традиции.

В тишине, мгновенно обрушившейся на собравшихся, он развернул его. Многие даже смогли расслышать, как хрустнула, разламываясь, сургучная печать.

– Сегодня, в день Выборов, – молодой голос Советника разнёсся над толпой, – мы собрались здесь, чтобы объявить очередных избранников. Их имена записаны в этом свитке, своими деяниями за прошедший год они доказали свою избранность, так пусть же они будут названы! – он обвёл взглядом толпу, и каждый почувствовал в этот миг, как в него впился тяжёлый взор. Выдержав необходимую паузу, Советник крикнул в толпу:

– Семья Гэла-мастерового!

Толпа загудела, крики стали нарастать и перешли в ужасный рёв.

Знакомые и незнакомые руки подхватили Гэла, стоявшего посреди площади, и вынесли прямо на помост. Он, ошарашенный и не верящий в произошедший выбор, стоял на коленях перед Главным Советником. Двое Советников, стоявших до этого по краям, подошли к нему, подхватили под руки и поставили на ноги. Затем ему помогли усесться в празднично наряженную повозку в установленное специально для Избранника кресло.

Возница щёлкнул кнутом, и повозка двинулась в сторону дома Гэла. Беснующаяся толпа с радостными криками расступилась, пропуская её, а затем люди медленно стали уходить с площади, следуя за Избранником.

Через двадцать минут на площади остались только три Советника. Главный проводил взглядом последнего человека, исчезнувшего в узкой улочке, смял в руках свиток, повернулся и быстрым шагом вошёл в здание Совета. Остальные двое проследовали за ним, и дверь захлопнулась.

Повозка с сидящим в ней Гэлом остановилась на улице перед домом. Гэл и не заметил, как нежные и заботливые руки двух девушек быстро обвязали его веревкой, лишив любой возможности двигаться. Но и желания такого у него не возникало.