Александр Лаврентьев - Иванус Двуликий

Тот мир, в котором я обитал, такой обжитый и уютный, за один вечер не то, чтобы исчез, но значительно видоизменился. Засверкал новыми гранями. Ивус, дружок, как-бы объяснить тебе попроще: существует не один, а два параллельных и во много похожих мира. Друг от друга они отличаются тем, что время в каждом из них движется в противоположных направлениях. Это как два встречных и местами пересекающихся потока, при этом можно перемещаться вдоль каждого из них. Как? Не знаю, просто умею, и всё. Ты же был маленький? Сначала ревел, не переставая, сосал соску, потом ползал, следом научился ходить. Если тебя спросит, как ты ходишь, ты сумеешь объяснить?

– Ну, я двигаю вперёд одну ногу. Потом вторую – всё просто, – я задумываюсь о процессе собственного прямохождения, и прежняя простота перестаёт казаться такой-уж простой, – Перемещаю вперёд центр тяжести. И, наверное, следует поддерживать равновесие. Да, и смотреть, куда ступаешь. А в том, другом мире – в нём задом наперёд ходят?

– Хорошо, что ты не сороконожка, – в очередном телефонном сообщении, что слышится у меня в голове, сквозит явная ухмылка, – Я задал знакомой сколопендре тот же вопрос. И представь – через неделю она, бедняжка, умерла от голода.

– Почему? – Не то, чтобы трагическая судьба незнакомой мне сороконожки меня сильно волнует, просто любопытно.

– Ходить разучилась.

Наверное, со стороны это выглядит уморительно: на кухне сижу я, зовут меня Ивус-дурак, половину вопросов по-прежнему произношу вслух, а мой собеседник – высокоучёная болонка. Проводит поумнительную беседу со студентом-прогульщиком. На тему: «Век живи – бестолковым помрёшь».

– Ладно, ты расскажешь, как всё устроено? Только поподробней.

– Понимаешь, в качестве модели для описания пространства вы используете три измерения: длину, ширину и высоту, то есть в вашем представлении пространство трёхмерно, а потому описывается тремя единичными ортогональными векторами, – сообщает мне пёсик с совершенно серьёзным видом. – К этой примитивной модели вы прибавляете время и считаете себя очень умными. Для вашего мира, который вы воспринимаете с помощью ваших органов чувств, этого достаточно. Однако настоящий мир устроен сложнее. В нашей системе координат таких измерений пять: дополнительные измерения… попробуем дать названия… глубшина и виршина! В такой модели ваше трёхмерное пространство становится частным случаем от нашего, и приобретает новую характеристику – двустороннюю бесконечность. А к времени, до полноты картины, следует добавить гравитацию. Понятно?

– Ага! – я послушно киваю – это единственный способ завершить затянувшийся урок собачьей физики. Откуда у моей болонки в знакомых имеются сороконожки? – Я всё уразумел. Ну, почти…

– Я и так сильно упрощаю, чтобы тебе было понятно. Как это устроено на самом деле, понимают всего семеро, и все они не люди.

Вот и усни после этого!

Включаю свет – потолок на месте. Раз сна у меня – ни в одном глазу, я встаю и иду на кухню. Посуда немыта, ломтики хлеба, забытые на столе, начали сворачиваться в трубочку. Я завариваю для себя очередной кофейник. Пестиримус, сон которому, как акт бессмысленного храпения с закрытыми глазами, не известен в принципе, тут-же привычно располагается на тётушкином троне, уложив лохматую голову на скатерть. Пофиг, её всё равно стирать.

– Почему я? Это ведь ты меня выбрал, а не наоборот.

Я вспоминаю, при каких обстоятельствах случилось наше знакомство: «Я– бедная скотинка-сиротинка, с утра – ни маковой росинки! Люди добрые, помогите, кто чем может, мелкие купюры не принимаем». Всё-таки Пест – тот ещё манипулятор. Хитрюга.

– Тебе лучше сесть, – я так и делаю, подозревая, что на меня свалится что-то ещё такое, после чего мне не спать неделю. – Молодчина! Твоё отличие от остальных людей в том, что у тебя не одно лицо, а два. Второе лицо позади головы, на затылке. Ты – вроде Двуликого Януса. У квиритов – тех, кого вы почему-то именуете древними римлянами, имелось такое божество. Один из творцов вашей части мироздания. Мы были знакомы. Неприятный малый.

Господи, твоя воля, только этого мне не хватало! Жуткое существо с одной головой, но двумя лицами, смотрят в разные стороны. В голове всплывает античная скульптура, одно лицо бородатое, второе горбоносое – не внешность, а ночной кошмар! Я хватаюсь рукой за затылок – там вроде всё, как прежде.

– Ты просто не видишь. Это поправимо.

– Зачем мне второе лицо? – Я замечаю, что снова говорю вслух, а не думаю про себя, как о том просили. – Оно точно есть?