Леонид Резников - Завещание Короля Вельта

– Какой ты… – Сельвина не нашла слов, чтобы выразить охватившее ее негодование. – Неужели тебе ни капли не жаль его? Он ведь тебя любил!

– Дорогая сестренка, он меня терпеть не мог. И я его тоже.

– Ты ошибаешься. Он всего лишь хотел сделать из тебя человека. – Сельвина едва заметно пошевелилась в попытке расслабить мышцы спины.

– Спинка болит? – поинтересовался Корх.

Сельвина проигнорировала вопрос. Связываться с братом в такой момент не хотелось, да и она считала себя выше этого.

– Ну почему же так долго?

– Какие-нибудь технические накладки, – неопределенно пожал плечами Корх и вдруг выпрямился в кресле, весь подобравшись.

Огромные резные боковые двери, выделанные под темное дерево, бесшумно распахнулись. В них показался Первый советник.

Дворецкий в темно-сером костюме, стоявший по правую сторону от пустующего трона, сделал два шага вперед.

– Прошу внимания!

Присутствующие замерли, обернувшись к трону. В зале повисла тишина.

– Первый советник, граф Виннель Годма!

Первый советник проследовал к подножию трона. Его шаги гулким эхо разносились по тронному залу. Годма был стар, но, несмотря на возраст, его лицо, покрытое сетью морщин, излучало решимость и твердость, а шаги были легкими и четкими.

Сельвина и Корх поднялись ему навстречу.

Годма остановился перед троном и поклонился Сельвине и Корху. Сельвина чуть склонила голову, как того требовал этикет. Корх проигнорировал приветствие. Первый советник, никак не отреагировав на подобное неуважение к собственной персоне, повернулся в сторону присутствующих в зале.

– Оглашается завещание Его Величества Короля Вельта! – зычным басом пророкотал Годма. Он вытащил из небольшого конверта прямоугольную пластину кварца с черной полоской вдоль одной из граней. Развернувшись, Годма неторопливо поднялся по ступенькам к трону, около которого располагался пульт рабочей королевской консоли, и вставил в него пластину.

Пластина, помедлив, исчезла в пазу. Послышалась серия щелчков. Система считывала информацию с пластины.

– Сейчас опять придется слушать отцовскую стихотворную бредятину! – тихо произнес Корх, кривя лицо.

– Возымей, наконец, уважение к отцу! – прорычала сквозь зубы Сельвина.

Над троном возникла голограмма головы Короля. Несколько одутловатое лицо, полные губы, острый нос, пристальный взгляд зеленых глаз из-под густых бровей, устремленный вдаль. Седые, чуть вьющиеся волосы тщательно расчесаны и уложены на прямой пробор.

У Сельвины защемило сердце.

– Первое, что я сделаю, когда стану Королем, – продолжал заводиться Корх, разглядывая неподвижную голограмму, – отменю идиотский обычай писать официальные документы стихами.

– Можно просто не писать в стихах. Тем более, когда к тому нет никакого таланта. Да ты и писать-то толком не выучился за столько лет, – поддела брата Сельвина.

Корх позеленел от злости, но огрызнуться не успел. Голограмма приоткрыла губы. Аппаратура закончила синхронизацию текста с изображением, а синтезатор речи готов был озвучить текст с необходимым тембром и интонациями. В зале зазвучал знакомый всем приятный, мягкий баритон Короля:

«Пусть телом немощен и час тот недалек,

Когда сей мир меня отторгнет

Велением Судьбы. И выйдет срок

Мучительной болезни. Вспомнит,

Деяния мои, быть может, кто-нибудь:

Добро – добром помянет, зло – забудет,

Простит. На то надежда щемит грудь.

Пусть милость Высшего с живыми да прибудет!

И в час последний свой с Его соизволенья

Свое вам указую повеленье:

Я детям завещаю чтить Закон.

И пусть главенствует над вами он

Живым во благо, в память наших предков!

И да не снять вам никогда его оков!

Мой младший сын, тебе вверяю трон.

Забыв тщеславие, гордыню, правь достойно.

Доверия ты не придай невольно.

Я повторюсь: всех выше нас Закон!

И, чтя его, тебе дарую власть.

Познай же горечь всю ее и сласть.

Но помнить ежечасно должен ты

Про право старшенства твоей сестры.

Сельвине трон освободить тебе придется

Лишь мужа обретет она. Тогда

Народом править будет он. К тебе вернутся

И трон, и власть с кончиною его, спустя года.

Сельвине выбора я не диктую –

Принцесса рассудительна, умна, –

Но в выборе своем должна

Учесть напутствия мои. Я указую –

Высший мне простит! –

Немного тех нехитрых правил,

Что ниже чуть я ей оставил,

Которых ей держаться надлежит.

Жених быть должен в сил расцвете