Ильдар Гайнанов - Высшие и суд

До вечера было ещё далеко, бездействие сводило с ума. Мы все вместе вышли из дома и пошли вдоль улицы. Казалось, ничего не изменилось, только светофоры не работали и взгляды у некоторых прохожих были какие-то растерянно-недоуменные. Впрочем, может, это показалось.

Возле входа в метро бомжеватого вида бабка грозила прохожим кулаком.

– Что, забегали, гниды? Смертюшку почуяли? Касерон близко, ой близко! Бегите – не убежите!

– Какой Касерон? – остановился я.

– Такой-такой, – бабка злорадно скривилась. – Увидишь, какой. Всем вам в аду гореть! Уже огонь развели и котлы кипят…

Чокнутая, сообразил я. Новости ошеломительные, вот крыша и поехала.

Вернулись. Я предложил всем остаться и пообедать вместе. Решили сварить всё, что было в морозильнике, благо что газ пока был. Пока варился обед, наблюдали некоторое оживление. По улице проехали несколько военных машин с крытыми кузовами, по небу у горизонта быстро пролетело несколько объектов, то ли НЛО, то ли военные самолеты, рассмотреть не удалось. Один из гостей попробовал настроить радиоприемник (он на батарейках), но безрезультатно.

То ли время прошло, то ли обед подействовал успокаивающе, но все мы как-то расслабились и решили, что всё равно никак повлиять на события не сможем, так что лучше всем разойтись по домам, тем более, что вроде бы ничего сверхъестественного пока не происходит.

Кутин сидел в своём кабинете один. Ситуация требовала немедленных действий, но он понимал, что без указаний от Хозяев он действовать не может. Не тот случай. Они контролировали, конечно, далеко не все его действия, он сохранял видимость самостоятельности для своего народа, да и окружения, ибо далеко не все были в курсе, что все ключевые моменты своей деятельности он тщательно согласовывает с теми, кто его в президентское кресло и определил. Сейчас же не просто один из таких моментов, а исключительная ситуация, когда на карту поставлено всё человечество, и решения он, даже вкупе с президентами других стран-членов СБ ООН, принимать не может. Как и все остальные члены Совета Безопасности. В конце-то концов они всего лишь марионетки, наемные менеджеры, шестерки в руках Мирового правительства. Правда, не все об этом догадываются.

Двадцать минут назад он послал запрос на консультацию и теперь ждал звонка. В его кабинете был телефон, внешне совершенно обычный, такой же, как все, но совершенно особенный. Он никогда не звонил просто так. И ему никто из его окружения по нему не дозванивался. Это был прямой телефон на небеса. В канцелярию Бога. Или Дьявола. Его никогда не выслушивали по нему. Только команды. Постановка задачи, пути решения, средства. Говорили, кто будет союзником и кто врагом. Когда, что и в какие сроки он должен сделать. Сколько он получит и чем должен пожертвовать. В сложных случаях он должен обращаться за инструкциями, что он только что и сделал.

Долгожданный звонок зазвучал резко и почти внезапно. Кутин снял трубку.

– Алло.

– Господин Кутин, вам надлежит вступить в переговоры с Высшими, используйте частоту, на которой был получен ультиматум. Тяните время, просите отсрочки на раздумья и консультации. Одновременно свезите свой ядерный арсенал в места скопления людей и приготовьте его к подрыву на случай непредвиденных обстоятельств. Пока всё. Ждите дальнейших указаний.

В трубке послышались гудки, но президент, казалось, их не слышал. Он сидел, сгорбившись, в кресле и ошарашено молчал. Услышанное поразило его. Получалось, что судьба людей Высших волнует гораздо больше, чем Хозяев, которые собираются использовать население планеты как заложников на переговорах.

Внезапная ярость охватила президента. Он больше не хотел слушать команды из секретного телефона. Какой смысл хвататься за власть, выслуживаться перед Хозяевами, если всё равно завтра все погибнем или унизительно предстанем перед Судом Высших, что, казалось ему, ещё хуже смерти? А, может, лучше попытаться защитить планету с оружием в руках? Может, не такие они и сильные? Может, удастся договориться на паритетных началах? А заодно сдать им Хозяев со всеми их слугами и стать настоящим президентом, а не куклой, которую дергают за нитки безликие кукловоды. Тварь ли я дрожащая или право имею?