Дмитрий Дубов - Электро

Дым заполнил уже всё помещение густым смогом. Даже свет из окон померк.

Угарные газы пробирались в организм женщины сквозь маску.

Шарлин поняла, что теряет сознание.

«Прощай, богиня, – подумала она, – когда-нибудь встретимся.»

Но перед тем, как кануть в блаженное тёмное ничто, на периферии слуха она услышала странный треск. Будто что-то режут и пытаются сломать. Сначала она решила, что это предсмертные галлюцинации, но вот треск повторился, на этот раз он был значительно сильней. Она попыталась поднять голову, но сил на это уже не осталось. Однако она поняла, что треск ей не послышался. И шёл он от бронированного окна.

– Ладно, ладно, – проговорил паук своим механическим голосом, – будем считать, что это была неудачная шутка.

– А я и не знал, что роботы умеют шутить, – сказал литератор, потирая ушибленный при падении затылок.

– Слушай, старпёр, это я – робот, и мне виднее, что я умею, а чего нет.

– Я попросил бы не обзываться! – возмутился Эдгар, состроив недовольную мину.

– Ну, кроме того, что ты старпёр, других поводов действительно нет. Впрочем, хватит препираться, я же к тебе по делу пришёл.

– Ага, пришёл по делу, но сначала напугал до полусмерти.

Эдгар снова пережил минуты отчаянного страха, когда на потолке своей прихожей увидел огромную тварь с длинными, не поддающимися счету лапами. Одна из этих лап прикасалась к затылку писателя. Оказалось, что паук так хотел привлечь внимание. Но на самом деле, конечно, он хотел напугать. И, надо сказать, у него это прекрасно получилось. Мужчина прям чувствовал, как замирает сердце в груди, сбоя и стуча очень неуверенно.

– Ха-ха-ха, – механический смех тоже пугал. Но, в целом, как понимал Эдгар, сейчас его есть не будут. И в кокон заворачивать – тоже. – Какие мы нежные. Зато будет, что рассказать людям в своих писульках.

– Хватит меня оскорблять, пожалуйста.

– Посмотрим. Как голова?

– Болит. Я ею знатно ударился, когда терял сознание от твоих выходок. – он и сам не понял, как и когда перешёл с роботом на «ты». Но, с другой стороны, не обращаться же к этому куску металлолома на «Вы».

Паук после слов писателя засеменил куда-то вглубь квартиры, лихо перебирая всеми своими лапками. Эдгар так и не сумел сосчитать их. Ему казалось, что в каждый момент времени их разное количество.

– Семнадцать, – раздалось откуда-то с кухни. – Всего у меня семнадцать конечностей, но для передвижения по полу все не требуются, поэтому я их прячу.

– Ты мысли мои читаешь, что ли?

– Они слишком примитивны. Как и твои рассказы.

Робот-паук уже возвращался с куском льда, обёрнутым в ткань, сжимая его в одной из лап.

– Дай приложу, – сказал он, – сейчас полегчает.

От соприкосновения холода с больным местом Эдгар дёрнулся и ойкнул.

– Терпи, казак, атаманом будешь, – иронично ответил на это паук.

– Что такое «казак»? А «атаман»?

– Ой, не бери в голову, это не из местного фольклора.

Писателю действительно полегчало. Боль из ушибленного места ушла практически мгновенно, будто её втянуло в лёд, завёрнутый в материю. Вместе с этим тело Эдгара словно налилось новыми силами, ему уже не хотелось прилечь и поспать. Осталась лишь щемящая грусть где-то глубоко внутри.

– Послушай, – сказал писатель, – давай договоримся: ты больше не будешь оскорблять меня и мои произведения, а я… я постараюсь относиться к тебе по-доброму, идёт?

– Я не червонец, чтобы всем нравиться.

– Прости, что такое «червонец»?

– Забей. Короче, я такой, какой есть, и меня не переделаешь. Можно только аннигилировать, но я против. – робот убрал лапу со льдом; боль не вернулась.

Эдгар ощупал затылок и с удивлением понял, что готовая уже появиться там шишка рассосалась. Он встал и прошёлся по прихожей. Ничто не напоминало о болях, да и чувствовал он себя лет на десять моложе.

– Спасибо.

– Спасибо в карман не положишь, – тут же среагировал паук.

– Мне нечего тебе дать.

– Это мы сейчас выясним. – робот пошёл на кухню, Эдгар за ним. Паук легко вспрыгнул на обеденный стол и устроился там. – Но для начала давай разберёмся с литературой. Вот кто из современных писателей тебе вообще нравится?

Мужчина задумался. По большей части он всех считал неумёхами и графоманами. Но нет, один пример можно было привести.

– Если только Аzотов, – сказал он.

– Хм, – паук, казалось, на мгновение задумался. – Ну, тоже мне великий мастер времени, пишет об одном и том же: как зажрались жрецы богини, да как всех надо покарать. И пророчество мусолит почти в каждой книге.