Михаил Шуклин - Космокурьер

– Ну какой из тебя юнга? Ты посмотри на себя! – голос старого боцмана скрежетал как несмазанные, ржавые петли, потом к нему добавился еще и резкий смешок, похожий на крик голодной чайки.

– Хилый! Ты даже вант не сможешь затянуть! Отступись! Уйди! – продолжал он когда откашлялся и сплюнул. – Живи себе спокойно на берегу! Таскай вон булки у пекаря!

Пират кивнул на маленькую лавку с выпечкой неподалеку.

Я проследил его взгляд, сглотнул слюну и тут же отвернулся, потому что к лотку резвым шагом подошли два гвардейца городской стражи с мушкетами.

– Или вон, – боцман кивнул в другую сторону. – Тискай гимназисток! Милые юные барышни! Глядишь, женишься! А тама дети! Работа! Семья! Все как у людей! И чего тебя в море потянуло, а?

Я снова украдкой взглянул на булочника. Один из гвардейцев ткнул ему перед лицом листком с надписью "розыск" и нарисованной физиономией, удивительно похожей на мою. Булочник яростно замахал руками, что-то отчаянно доказывая.

– Вы не понимаете, сэр Джон! – я затараторил быстро, стараясь убедить упрямого пирата. – Мой отец был моряком! И его отец был моряком! А я что?

– Что? – переспросил боцман.

– Я – никто! – оскалился я. – Позор своего рода! Сухопутный ученик мельника! Надо мной все смеются!

– Ну так и ты смейся в ответ! Что как маленький! – боцман потерял терпение. – Все! Проваливай, щенок! Живи спокойно, я тебе еще раз говорю! И не лезь в море! Море – для настоящих мужчин! Пшел!

Я понуро отошел с десяток шагов и оглянулся. Боцман вразвалочку поднялся по узкому трапу на борт "Черной пираньи" и пропал из вида.

Тем временем по другому, более широкому трапу, матросы вкатывали на палубу пузатые бочки. И похоже что был в них ром, судя по довольным физиономиям пиратов.

Бочки они таскали из-под навеса, где было их несчетное количество. Идея пришла мгновенно и я даже не стал над ней думать, как обычно.

Метнулся под навес, в самую тенистую его даль. Оглянулся кругом и одним движением кинжала выбил пробку.

На землю с бульканьем полилась драгоценная для каждого моряка жидкость. В нос ударил резкий и пряный запах. Я скривился. Подождал немного.

Затем кинжалом поддел деревянную крышку и нырнул внутрь. Крышку опустил за собой, потянул на себя что есть силы.

Через час я был в трюме "Пираньи". Снял крышку и вывалился наружу. Жадно глотал воздух. Вокруг плыла и кружилась неясная мгла. В голове стучало, словно молоточками старинных часов. Искрили звезды головокружения.

– Отдаать швартовыыы! – зычно раздалось откуда-то сверху и издалека.

Я заулыбался и бухнулся в обморок.

На горизонте клубились серые тучи. Море было спокойным, мелкие волны стального цвета плавно перекатывались, отражая тусклый свет заходящего солнца.

Серая пелена наползала с севера, подминала собой море. Поглощала одинокий парусник "Черная пиранья". Его мачты с черными парусами окутывал серый туман.

Ткань парусов опала, ветер стих, и шхуна плавно раскачивалась на волнах. Было очень тихо, слышался только легкий шорох воды, мягко накатывающей на блестящие борта корабля.

Мокрый туман, окутавший шхуну, стал сгущаться и темнеть. Далеко на северном горизонте мелькнула молния. Скоро долетел и первый, глухой раскат грома. Гроза была близко.

Меня разбудили крики. Дощатая, дурно пахнущая палуба накренилась и я покатился на левый борт.

– У-о-о! – ударился затылком о переборку.

В глазах потемнело.

Встал на четвереньки. Бросился было вперед, в сторону полутемной лестницы.

Но палуба уже кренилась вправо. Доски, бочки и ящики в трюме жалобно скрипели. Пошатываясь, приподнялся.

Ухватился за скользкие перила, втянул тело наверх. На воздух, на свободу из темноты трюма.

Но корабль казалось, вот-вот ляжет на правый борт. Сверху гортанные крики, команды и вой ветра. Громогласный. победоносный. Перила почти ложатся под моими ногами, но тут корабль медленно выпрямляется и я вываливаюсь на палубу.

Прямо под ноги давнешнему боцману. Он оглядывается и скалится в изумлении.

– Ах ты, щенок! Забрался все-таки!

За его спиной нос корабля и огромная черная стена воды, что несется на нас. Я в ужасе замираю с разинутым ртом.

И через секунду волна обрушивается на палубу. Мачта с треском лопается, полыхает разряд, слепящий росчерк молнии. Клубятся мрачные тучи, а боцман с криком летит за борт, сбитый с ног потоком воды.