Дмитрий Мансуров: Семь дней Мартина

— Но меня за что?! – выкрикнул Правич. — Слуга за хозяина не в ответе! Отомстить, непременно отомстить!

Какое приятное и согревающее душу желание. А вот холод, основательно заморозивший руки и ноги, мерзок и отвратителен.

В среднем арифметическом получается посредственное положение дел. Слава богу, что согревающее заклинание Эрбуса все еще действует, иначе давно превратился бы в ледышку. Но раз замерзли руки-ноги, то сила заклинания уменьшается, и мысли об отмщении необходимо отложить в сторону, занявшись не менее важной проблемой собственного выживания в холодном лесу.

Наверху раздался треск, и со сломавшейся ветки соскочила и повисла голова монстра.

Правич вздрогнул от страха и посмотрел на поверженного врага. Увиденное в лунном свете вынудило его крепко зажмуриться, даром, что насмотрелся всякого за пятьдесят лет жизни. Перед ним возвышалось дерево, полностью покрытое кровью монстра. Сломанная верхушка болталась на тонкой полоске коры, с остатков хвои свисали темные капельки. Туша монстра, выбравшегося из скатерти-самобранки не в лучший для себя час, висела, удерживаемая крепкими нижними ветками. Остекленевшие глаза бессмысленно уставились на Правича, из раскрытой пасти высунулся длинный змееподобный язык.

— Что б тебя, образина самобраночная!… – пробормотал Константин, пытаясь облокотиться и отползти. Организм отозвался тупой болью. Правич прикинул, что спина представляет собой большой синяк, но проверять правильность догадки не стал — настроение и так не особо, да и холодно.

Он медленно приподнялся, перевернулся на живот и осторожно встал. Под ногами и руками ощущалась склизкая жижа, отдающая слабым запахом меди, и ужаснувшийся Правич понял, что несколько часов лежал в луже крови.

«Лишь бы моей крови здесь не было», — пронеслась паническая мысль. Голова моментально закружилась, желудок взвыл от голода.

— Машувать! — пробормотал Правич. Помотал головой, и желтые круги и звездочки в глазах рассеялись. В свете луны стало видно, что кровь чудища растеклась метров на шесть вокруг дерева. Пожухлые иголки намокли от крови, запах прелых листьев смешался с ее запахом.

В унылую песню осеннего ветра вклинился далекий волчий вой: стая учуяла кровь и торопилась к ее источнику.

Ветки громко хрустнули, голова монстра дернулась и немного опустилась. Правич сглотнул и поторопился отползти: дерево не выдерживало веса чудища, и тяжелая туша, ломая и сминая ветки, опускалась к земле.

Треск веток на мгновение стал невыносимым, и чудище съехало к самой земле. Голова с оскаленной пастью упала прямо перед ним и выгнулась под неестественным углом. Что-то хрустнуло. Правич уставился в остекленевшие глаза чудища и, повинуясь давнему желанию, размахнулся и ударил монстра кулаком по носу. Из-за отсутствия сил кулак не столкнулся с носом, а скорее, пристыковался к нему, и к сжатым пальцам прилипла вязкая слизь с неприятным запахом. Правич брезгливо скривился.

— Никто не смеет нападать на меня безнаказанно! — сквозь зубы проговорил он. Отыскав более-менее чистую кучку опавшей хвои, он тщательно отер ею с кулака остатки слизи и крови. — Мерзость!

Вой раздался совсем близко.

Правич съежился, испугавшись, что подбежавший сзади волк вцепится в его шею, но вой повторился, и оказалось, что это всего-навсего урчит голодный желудок.

«Если бы не волки, — подумал Констнтин, — сжевал бы это чудище сырым и без соли!»

Пришла пора действовать: чтобы сохранить жизнь, придется вскарабкаться на спасительное дерево и дождаться времени, когда волки насытятся и уйдут. Либо никуда не взбираться, а сказать несколько резких слов в адрес волков перед быстрой, но жестокой смертью от их клыков.

Первый вариант показался правильнее, и Правич поторопился вскарабкаться на дерево, поражаясь, откуда только силы появились. Но устроился на ветке и прислонился к стволу он полностью обессилевшим. И очень хорошо, что сквозь ветки с густыми иголками особо хищников не разглядеть. Ничего приятного в том, как волки на твоих глазах раздирают окровавленную тушу чудища, нет: самому есть захочется, а нечего.

Голова кружилась: организм еще не восстановился после падения, и Константин едва не кувыркнулся с ветки во время попытки сесть поудобнее. Страх быть загрызенным волками победил, и Правич вцепился в ветку побелевшими от напряжения пальцами.

Стая окружила погибшего монстра. Несколько волков принюхались к следам и приблизились к ели, на которой сидел Правич.