Ольга Болдырева - Паутина времени [СИ]

— Не «дорогая», а бесценная!

— То есть, ничего не стоящая?

— Р-ррр! Сейчас кто-то съест этот отчет!

— Приятного аппетита…

Разгорающуюся ссору прервало появление вестника от Оррена. Призрачный посланник сначала метнулся к Крису, затем, передумав, замер и упал в подставленную ладонь Юльки.

— Что-то он поспешил с ответом. Неужели все серьезно? — император кое-как выполз из-за стола и перебрался на кровать к Юльтиниэль.

Однако девушка его уже не слушала. Нахмурив бровки, она заставляла крошечный магический импульс снова и снова прокручивать короткое послание отца.

— Что значит: «Скоро сможешь сама спросить у Хель…»?!

Императорская чета переглянулась.

— То, что к появлению степняков у границ я не имею никакого отношения, — пояснила Хель, появившись со знакомым щелчком из воздуха с другой стороны от Юли. — Привет, дочь.

— Ничего нового? Рит, ты нарываешься, — Пресветлая поджала губы, показывая, что мое замечание задело ее за живое.

А всего-то вместо ответного приветствия я сказал, что набор трюков у творцов скуден и скучен, а большая часть любимых фокусов Алив безнадежно устарела. Наверное, всё-таки стоило вспомнить о чувстве самосохранения и поспешно перевести тему на что-то более безобидное или извиниться за свои слова.

Однако делать этого я не стал.

— Услуга за услугу? Старо, как мир! Хель говорила — это твой любимый прием. Весьма действенный, не поспоришь, и именно поэтому им пользуются все, кому не лень. Неужели не надоедает раз за разом повторяться?

Сейчас Алив более всего походила на ту Пресветлую мать, лик которой изображали под куполами храмов и ставили в хвальных комнатах. Эта красота была спокойной и умиротворяющей, а не небрежной, как в нашу первую встречу. И уж тем более не резкой, требующей подчинения, как во время заключения сделки. Платье самого простого покроя схвачено под грудью широкой лентой; волосы заплетены в длинную толстую насыщено-медную косу, высокий лоб украшает полоска обруча, хоть и золотого, но без камней. Я смотрел на женщину и думал, что именно в такую Пресветлую мать люди хотят верить и возносить ей хвалы. Ради такого творца могли бы пойти на смерть.

Наверное, когда-то Алив действительно казалась Множественной вселенной подарком свыше. А потом могущество и безграничная власть превратили добрую девочку в эгоистичную занозу.

Впрочем, если сравнить с той же Хель…

— Зачем придумывать что-то новое, когда «старое и скучное» ни разу не давало осечек? — совершенно искренне удивилась творец, будто я сказал несусветную глупость. — В моих должниках, Рит, числятся много разных, очень могущественных существ из таких миров, какие ты даже вообразить не сможешь. Среди них есть слуги Бездны, бессмертные творения Тьмы, небесные хранители, другие творцы… почти все Поколение обязано мне. Про обычных жителей Множественной вселенной я промолчу. И все они, от мальчишки с разноцветными волосами, которого невозможно убить, до простого герцога, попадаются на одну удочку. Ты спрашиваешь, почему я использую трюк с долгом? Мне нравится смотреть, как мощь, разум и чувства пасуют перед маленькой сделкой. Причем, заметь, я никогда не требую больше, чем даю в ответ. Это тоже своего рода искусство.

Я достаточно видел Хель и Алив и примерно понимал, что они из себя представляют. По рассказам Убийцы я даже мог представить, каково все их Поколение.

Мастера изображали Пресветлую мать именно такой, какой она была — совершенной и чуждой, но в одной детали ошибались. Взгляд всегда выдавал творца — пустотой, с закрывающей радужку мутной пленкой и сужающей зрачок до еле различимой точки. Но сейчас, когда Алив рассказывала о своей страсти превращать окружающих в своих должников, в глубине ее удивительных ярко-зеленых глаз с красными, будто бы кровавыми точками просыпалась жизнь.

Наверное, именно поэтому все творцы с яростным фанатизмом отдавались какому-то случайному и, на первый взгляд, абсурдному увлечению — они мечтали хоть изредка, на несколько секунд вновь чувствовать себя живыми.

— Ты прав, Рит, — кивнула женщина, легко поняв направление моих мыслей. — Но поверь, моя слабость, относительно некоторых увлечений Поколения, безобидна. В противном случае я бы все равно взяла то, что хочу.

— Верю, Пресветлая. И от своего слова не отступлюсь. Что я могу сделать для тебя?

Алив улыбнулась — не торжествующе или снисходительно, как-то удивительно тепло, словно я преподнес творцу бесценный подарок, а не подтвердил, что готов выполнить условия нашей сделки.