Пирс Энтони - Игры фавна

— Слов-Арь! — осенило Леспока. — Это и есть твой талант. Ты произносишь слова правильно.

— Проклятье, опять угадали! — расстроилось чудо-юдо и отступило.

Путники обошли пруд. Однако из каламбуров ещё не выбрались. Впереди ждали настоящие дебри; по мере их преодоления на плечи спрыгнули двое маленьких забавных бесенят. Невидимки, но Ромашка показала их грёзой.

— Вы кто? — потребовал ответа Леспок, стараясь стряхнуть своего.

— Мы забавники, — хихикнул бесёнок. — Родственники каламбуров. Мы забияки, живём на забористых каллах и календулах над каламбурным забегом и забиваем всех, кто осмеливается по нему пройти, пока покалеченные не начинают стонать. Мы очень заботливы.

Фавн с облегчением выдохнул. Рост забавников делал их удары безвредными. Они с кобылкой ускорили шаг, не обращая внимания на слабые тычки, — и вырвались с зоны каламбуров. Бесенята оставили их в покое.

— Берегитесь! Мы про вас не забудем! — прокричали они вслед.

Наконец-то путники оказались в регионе фавнов. Найдёт ли он тут подходящего соседа?

Леспок воззрился на невиданное существо, подбежавшее их поприветствовать. Раньше он даже не представлял, что в его роду можно встретить кого-то подобного. Существо имело козлиные копыта, хвост и торс человека. Однако это была девушка.

— Привет, — поздоровалась она, подпрыгивая, чтобы остановиться. Она обладала роскошной светлой шевелюрой, которая падала ей на плечи и спину, не прикрывая ничего спереди. — Я фауна Диана. Чем могу помочь, гости издалека?

— Фауна? — непонимающе повторил Леспок. И всё же в этом был смысл. Фавны считались отпрысками человека и козла. У них же не могли рождаться только мальчики. Он никогда не слышал о девочках, но в мире можетбыток шанс на существование получали и они.

— Я фавн Леспок из Ксанфа. Я пришёл спросить… — он запнулся. Её обнажённые прелести, колеблющиеся от дыхания, положительно гипнотизировали. Настоящая женщина его вида! Что за открытие!

— Да? — её синие глаза широко распахнулись.

— Мне нужен фавн… или, может быть, фауна, чтобы занять место духа соседнего дерева. Чтобы оно не зачахло. Ты… ты не хочешь…

— Пойти с тобой? — закончила она. — Ну, конечно же: этим фауны и занимаются. Вам, наверное, ужасно скучно гоняться только за нимфами.

С такого ракурса дело Леспок ещё не рассматривал, но осознал, что и в этой точке зрения заключалась своя прелесть. По всей видимости, его квест завершился.

— Значит, ты можешь отправиться в Ксанф и… — он замолчал, не зная толком, как она сможет находиться там без тела, разве что оно уже поджидало её в Ксанфе.

— Мы можем устроить это, вернувшись назад во времени, — подсказала Ромашка. — Добрый волшебник объяснил мне, как это делается. Он снабдил меня заклинанием, которое поможет фавну с нимфой вовремя вызвать аиста. Который потом принесёт Диану в качестве фауны-младенца, и она к нужной дате вырастет. Так что тело будет ждать Диану отсюда для одушевления, и оно произойдёт в тот момент, когда твоя душа сольётся с собственным телом.

— Тогда она может стать настоящей, — сказал Леспок. — Привязанной к своему дереву, вспоминающей старые добрые времена, медленно взрослеющей.

— Фу! — воскликнула Диана. — Я и не подозревала о подобном штрафе!

— Но такова ксанфская жизнь, — сказал он. — Те фавны и нимфы, которые селятся на деревьях, теряют свою ограниченность и становятся больше похожими на настоящий народ.

— Гадость! Невыносимо.

— Но ты ведь избавишься от статуса можетбытки. У тебя появится тело. Правила Ксанфа отличаются от законов Птеро. Например, время и география — не одно и то же. Никто не может сменить возраст, путешествуя.

— Значит, я застряну в одном возрасте? Не смогу стать старой и мудрой или молодой и сексуальной в любой момент по собственному желанию?

— Без эликсира молодости — нет.

— Отвратительно!

Леспок ещё раз внимательно посмотрел на неё, разглядывая уже не внешность, но внутренний мир. Её тянуло к поверхностной и бессмысленной жизни, поскольку сама она тоже была пуста и поверхностна. Бесполезно было обвинять обычных фавнов с нимфами в их природе, но Леспока подобные качества больше не привлекали. Он погрузился в тонкости человеческого мышления слишком глубоко, чтобы когда-либо вернуться к безмозглости и беззаботности.

— Полагаю, договор не может быть заключён, — сказал он с искренним сожалением. — Здесь имеются другие фавны с нимфами, которые думают иначе?