Кир Булычев - Инструмент для вундеркинда

— У меня встречный вопрос: ты намерен всю жизнь со своим роялем выступать?

Мальчик задумался и думал целую минуту. Вы должны простить его, ведь он только начинал творческий путь.

— Пожалуй, я буду выступать со своим роялем, — сказал он. — Я люблю эту машину, и она ко мне тоже неплохо относится.

Рояль покачнулся и притопнул ногой.

— Ох уж эти дары пришельцев! — вздохнул Удалов. — Хочешь, в универмаг сходим?

— А зачем? — спросил мальчик.

— Слышал я, что туда новые автомобильчики из Германии привезли.

Максимка любил автомобильчики куда больше рояля. И конечно же, заспешил в магазин вместе с дедом.

Но деду плевать было на автомобильчики. Он провел мальчика через закуток, где стояли музыкальные инструменты.

— Кстати, — сказал Удалов, — хочешь со мной поспорить на пять автомобильчиков, что на этом вот пианино ты не сыграешь?

— Почему? — Мальчик возгордился, а возгордившийся человек склонен переоценивать свои возможности.

— Потому что за тебя рояль играет, детка, — сказал Удалов. — Я видел, как он это делает.

— Дед, ты жалкий завистник, — сказал мальчик. — Семь автомобильчиков!

— Шесть.

На этом порешили.

Удалов пошел к продавщице, что томилась в углу над романом Сидни Шелдона о красивой жизни на Багамах, и она сказала:

— Пробуйте, только чего не отломайте.

Максимка мельком взглянул на ноты и начал бить по клавишам.

Он бил, а они издавали противные звуки. Он бил сильнее, и клавиши вопили все противнее. Даже продавщица отложила роман на самом трагическом месте и сказала:

— А ну, граждане, хватит издеваться над ценным товаром.

Обратно они шли медленно. Максимка крутил в руках автомобильчик и совсем не переживал.

— Не быть тебе Рихтером, — сказал Удалов ребенку.

— Ну и слава богу, — ответил мальчик. — Меня куда больше волнует карьера Ринальдо или по крайней мере Пеле. Честное слово.

— А как же консерватория?

— Конечно, хорошо, когда тебе хлопают в ладоши тридцать человек, — разумно ответил Максимка. — Но когда сто тысяч кричат «Максим чемпион!» — это звучит!

— Надо будет от рояля отделаться, — сказал Удалов, — иначе это кончится позором. Давай его в музыкальную школу пожертвуем.

— Дед, ты обалдел, — возразил мальчик. — Они же там такую липу начнут качать, что школа на первое место по России по гениям выйдет. А потом все пойдут по этапу.

— Разумно, — согласился Удалов. Он порой удивлялся здравому смыслу малыша.

— Надо олуха найти, — сказал мальчик.

И тут олух к ним подошел сам.

— Какой хороший мальчик, — сказал олух. Был он хорошо одет, причесан-напудрен, а «Мерседес» с голливудскими номерами, которые вводили в восторг местную милицию, ехал в десяти шагах сзади.

Порой Удалову казалось странным, как в Великий Гусляр попадали такие ответственные люди и что они там делали. Никаких минеральных богатств гуслярские окрестности не имели, баобабами похвастаться не могли, крокодилы там уже вывелись… Значит, к чему-то они готовились. То и дело по посредственным улицам Гусляра проносились кавалькады или отдельные джипы. Некоторые даже оседали здесь.

Профессор Минц высказал соображение, что эти люди, стараясь расширить сферу применения своих капиталов, ищут контакты с инопланетянами, которые посещают Гусляр. Но доказательств этому не было, а владельцы джипов ни в чем не сознавались.

— Мальчик играет на фортепьяно? — спросил олух. На вид ему было от двадцати до пятидесяти лет — кожа гладкая, натянутая на лицо, ни морщинки, ни сомнения.

Не дождавшись ответа, пришелец продолжал без обиды:

— У меня тоже мальчик талантливый. Ни дня без Баха, сечешь?

Удалов молчал. Максимка тоже молчал. Оба думали.

— Но с инструментом туго. Говорят, у вас настоящий «Стейнвей», так сказать? А у нас пока дождешься, что из Австралии привезут, мальчик вырастет, в футбол играть начнет. Послушай, Удалов, продай мне рояль. Я тебе хорошие деньги дам и «Красный Октябрь» в придачу.

— Сколько? — спросил Удалов.

— Вот это мужской разговор. Получишь «Красный Октябрь» и пятнадцать долларов в придачу.

Олух сделал паузу, а его охранники захихикали из восхищения перед умом работодателя.

Другой бы на месте Удалова возмутился или даже стал бы хохотать в лицо наглому олигарху, но Удалов прожил долгую советскую жизнь, и его так просто не запугаешь.

— Значит, так, — сказал он, садясь на лавочку, мимо которой они проходили. — Три тысячи зеленых на бочку и учтите — наш рояль заколдованный. Он играет не по способностям, а как положено.