Кир Булычев - Ностальджи

— Вот на Партикапое, — заметил Удалов, — убиение любого теплокровного существа карается тюремным заключением на срок до трехсот лет. Они там живут подолгу.

— А хладнокровных как, можно истреблять?

— На них и охотятся, — признался Удалов.

— А у нас нет выбора, — заявил Гаврилов. — Так что грянет сейчас первое августа, попрошу гусей и прочих съедобных птиц в пределах моего зрения не возникать.

— Варвар, — заметил Ходжа Эскалибур, подошедший бесшумно.

Все выдавало в нем проходимца.

Что было не столь ясно одураченным им гражданам.

Тем более что некоторые из его предсказаний странным образом материализовались, приворотное средство оказывало приворотное действие, а отворотное — тем более.

Но в то же время достаточно было внимательно поглядеть на его белоснежную бороду, вызывающую мысли о рекламе стирального порошка, на его выцветшие голубые глаза педофила, его слюнявые губы и тугой животик, как некоторым хотелось бежать от него подальше, а другим угодить в его сладкую паутину.

Ходжа шел с заседания инициативной группы, которая намеревалась воздвигать молельный дом, а может, стриптиз-клуб синтетического вероучения. Это, как честно и игриво заявил Великий Ходжа, будет зависеть от настроения пророка на тот самый момент.

— Птицы — это души наших предков, — заявил Ходжа Эскалибур, — я с некоторыми из них поддерживаю связь.

— И как, — язвительно спросил Гаврилов, — получается?

— Ваша бабушка рассказала мне много интересного о бурной юности твоей мамочки, — ответил Ходжа, и Гаврилов не нашелся, как бы нахамить в ответ.

— Я пошел, — заявил Гаврилов. — Пора ружье чистить.

И он ушел.

Остальные укоризненно смотрели ему вслед.

— Вот эти люди будут определять судьбы нашей планеты в ближайшие полвека, — сказал Ходжа, и никто не смог ему возразить.

Удалову скучно было гулять с прорицателем. Ему хотелось поговорить с Минцем наедине, откровенно.

— Ухожу, — догадался прорицатель. — Не буду вам мешать. Но химия не может решить проблем социальных.

Он легко пошел прочь, пристроившись за девицами из речного техникума. Он был еще ой-ой-ой!

— А ведь тебе не терпится узнать, — произнес Лев Христофорович, любуясь закатом, — чем я занимался эти дни, что изобрел и каково от этого будет человечеству.

— В некотором роде…

— Не прибедняйся. Ты сгораешь от любопытства. Но я тебе не могу ответить ничего конкретного. Успех или провал моей затеи зависит в значительной степени от того, насколько плохо работает наша почта.

— Плохо работает, — сказал Удалов. — Впятеро хуже, чем до революции.

— И нужна была вам эта революция! — в сердцах воскликнул Лев Христофорович.

— Нам не нужна, — признался Удалов. — А вы преодолели черту оседлости.

Минц надулся, впрочем несправедливо, друг не хотел обидеть его лично и еврейский народ в частности.

В любом случае через три недели — так плохо работает у нас почта — Миша Стендаль получил странную телеграмму от своей возлюбленной Алины:

ТОСКУЮ. ИЗНЫВАЮ. ПО РОДИНЕ. ЖДИ ПРИЕДУ.

Миша кинулся к Минцу.

— Что происходит? — У него руки тряслись. — Что это значит?

— Телеграмма, — ответил Минц, ознакомившись с посланием. — Ностальджи оказался эффективным.

— Какой такой ностальджи?

Через несколько дней Минца удивил Давидян, директор гостиницы «Гусь».

— Удивительное дело, — сказал он, — я получил несколько заказов на места в гостинице, желательно полулюксы, а их у меня всего два, в концах коридора.

— А ты объяви полулюксами все номера первой категории, — посоветовал Минц. — И откуда туристы?

— Из Америки.

— А конференции не намечается? Может, съезд ветеранов-ихтиологов по проблемам пресных вод?

— Да нет, Лев Христофорович. Нет у нас таких проблемов. Экология-макология замучила.

— Покажи список, — попросил Минц.

— Какой список?

— Гостей.

— Не могу, дорогой ты мой человек, его в ГУСЛЯР-ФСБ затребовали.

— Я их понимаю, — согласился Минц. — Но хоть устно скажи.

— Все из Нью-Йорка! Понимаешь?

— Я этого ожидал, — сказал Минц.

Он ушел, а Давидян сказал ему вслед:

— Какой человек! Ты ему что скажешь, а он уже ожидает.

Ходжа Эскалибур ждал его у ворот дома № 16.

— Я тут шел мимо, — сказал он, помаргивая выцветшими глазками педофила, — и решил, поздравлю Льва Христофоровича с неожиданным сенсационным успехом. Вы — находка для нашей церкви. Мы с вами станем богатейшими гуру на планете!