Кир Булычев - Пойми товарища!

Возвращаясь трусцой на свое место в защите, Ефимов Сергей увидел, что мяч, выбитый далеко в поле вратарем гостей, опустился в центре, и к нему бросились нападающий «Лесообработчика» Ниткин и нападающий «Метеора» Судковский. Судковский промахнулся по мячу и попал по ноге Ниткина. Ниткин свалился на траву. Стадион возмущенно загудел. И тем более стадион загудел, когда увидел, что Судковский упал рядом с Ниткиным. Это была явная симуляция, направленная на то, чтобы разжалобить судью.

В самом же деле происходило иное.

Судковский и Ниткин лежали рядом на траве. И Судковский испытывал ту же боль и негодование, что и Ниткин. Но к боли и негодованию примешивалось сильное чувство собственной вины перед товарищем. Держась за ногу, испытывая боль, Судковский в то время отлично понимал, что его нога невредима. Что это не его боль, а боль Ниткина. И потому, подползая к травмированному сопернику, Судковский жарко шептал:

— Прости, Ниткин, я никогда больше не буду.

Ниткин же, в свою очередь, удивлялся. Он должен был бы высказать этому грубияну Судковскому все, что о нем думает. Кратко и выразительно. Но вместо этого он был во власти понимания, что Судковский искренне раскаивается и в самом деле страдает не меньше, чем Ниткин. Поэтому, все еще не поднимаясь с травы, он ответил:

— С кем не бывает!

Тут Судковский преодолел боль, поднялся и сам, прихрамывая, подошел к судье.

— Прошу, — сказал он, — удалить меня с поля. Я недостоин того, чтобы представлять здесь честь новостальского футбола. Гнать надо таких, как я.

— Вот это, — ответил крайне удивленный судья, так как в его практике такого еще не случалось, — решаю здесь я. И больше чем на предупреждение ваш проступок не тянет.

— Нет, тянет! — закричал Судковский.

Стадион гремел и свистел. Стадион был убежден, что Судковский вымаливает у судьи прощение. Тем более что те игроки «Метеора», что были поблизости, тоже подбежали к судье и стали требовать, чтобы Судковского за нетоварищеское поведение удалили. А те игроки «Лесообработчика», что оказались неподалеку, встали на защиту Судковского, потому что понимали, что он больше никогда не будет бить по ногам своих товарищей.

С трибун стадиона вся эта сцена выглядела, разумеется, иначе. Мы ведь часто видим не то, что происходит в действительности, а то, к чему привыкли наши глаза. И трактуем события ложно, потому что ложен бывает наш жизненный опыт. Если футболисты окружают судью и что-то доказывают ему, то мы знаем, что они отстаивают свои интересы. Но чтобы футболисты отстаивали интересы соперника — это явление редкое.

В конце концов футболисты разошлись, так и не уговорив судью. Ведь у судьи есть собственный гонор. Если он решил не удалять игрока с поля, то сам виновник инцидента никогда его на это не уговорит.

Игра продолжалась и далее. Но постепенно даже самые невнимательные из зрителей начали понимать: происходит что-то неладное. Во-первых, уже с середины первого тайма полностью прекратились грубости, подножки и толчки. А так как футболисту порой трудно избежать резких движений, то темп игры постепенно спал, игроки старались не приближаться друг к другу, а если и приближались, то лишь затем, чтобы пожать руку или похлопать по плечу, а то и пригласить в гости на чашку чая. Удары по воротам также почти прекратились. Если кому-то удавалось добраться до штрафной площадки противника, несмотря на явное нежелание это делать, то он обязательно бил таким образом, чтобы в ворота не попасть либо подкатить мяч к рукам вратаря. В какой-то степени матч начал напоминать пресловутую встречу команд Австрии и ФРГ на первенстве мира в Испании в 1982 году, когда обе команды, к разочарованию многомиллионной телевизионной аудитории, демонстрировали игру, целью которой было не забить ничего лишнего, так как иначе Австрия не попадала в финал.

Зрители на гуслярском стадионе заподозрили команды в сговоре. И свистом выражали неодобрение этому сговору. Хотя в этом таилась загадка. Ведь в случае ничьей ни одна из команд не попадала во вторую лигу. А вместо них проходила вологодская команда.

В перерыве между таймами оба тренера устроили своим игрокам суровый разнос. Они требовали активности, волевого настроя и желания победить любой ценой. Игроки были задумчивы. Они не спорили с тренерами, но думали в этот момент о своих соперниках, понимая, что именно они самые близкие им, самые родные люди.

Так что после перерыва игра продолжалась в еще более медленном, куртуазном темпе. И неизвестно, чем бы все кончилось, если бы оба тренера не решили в середине второго тайма заменить своих нападающих. Вместо Ниткина вышел на поле Полянкин, а вместо Судковского — Швец. И тут произошло нечто совершенно невообразимое. Ведь ни Полянкин, ни Швец пилюли не употребляли и настоящих добрых чувств к противникам не испытывали. Поэтому Швец, подхватив мяч, кинулся к воротам противника, а Полянкин — за отсутствием других желающих — навстречу Швецу. Встретились они где-то в центре поля, и так как оба стремились отличиться, то Швец оттолкнул Полянкина, а Полянкин подставил ножку Швецу. Оба упали и, рассерженные, кинулись друг к другу.