Кир Булычев - Туфли из кожи игуанодона

— А я сегодня еще не обедал.

Ответа он не дождался.

И поспешил в мэрию.

Там его знали. А Ираида Тихоновна даже питала к нему небольшие чувства.

— Хороший мальчик, — отзывалась она о Гамлете. — Он не виноват, что чернозадым родился.

Ираида Тихоновна была полной доброй женщиной, она любила кошек и даже подкармливала их семейство, что жило на помойке. Евреев она тоже критиковала за плохое отношение к Христу, хотя, как бывшая коммунистка, не смогла заставить себя поверить в Бога. Даже как руководитель отдела благоустройства три раза ходила в церковь и держала там свечку, потому что вся городская элита там стояла. Но не прониклась.

Ираида приняла Гамлета сразу. С утра было пусто и скучно.

— Ираида Тарасовна, — сказал Гамлет, который плохо запоминал некрасивые русские имена, — вы в газете жаловались и вообще умоляли покончить с мышами и прочими вредителями, которые распустились так, что многие склады опустели. Мне вот удалось решить эту проблему.

— А ты присаживайся, в ногах правды нет, и скажи мне, как у тебя вид на жительство, не истекает?

— Надо у Раисы спросить, — наивно ответил Гамлет, который доверял людям и никогда не чувствовал подвоха. Его даже на улицах редко били. Ты его колотишь, а он спрашивает: «Я вам чем-то помешал?»

— Спросим, — улыбнулась Ираида.

— Скажите, а нельзя ли заключить договор с мэрией на мое средство?

— Разве с мышами можно справиться? — удивилась Ираида. — Мыши нас с тобой переживут.

— А вы попробуйте, — сказал Гамлет. — И не будет больше грызунов на вверенных вам складах.

— То есть совсем не будет?

— Гарантирую.

Ираида Тихоновна задумалась. Кровь прилила к полным щекам и ушам.

Она заподозрила провокацию.

— А куда они денутся? — спросила она.

— Уйдут куда-нибудь.

— Ну вот, — произнесла она с облегчением. — Значит, гонишь ты мышей, пугаешь, чтобы они напали на наши детские сады и все там уничтожили. Хорош гусь! У вас на Кавказе все небось такие?

Гамлет смутился. Он не мог понять, чем ожесточил эту достойную руководящую женщину.

— Давно подозреваю, — продолжила добрая женщина, — что вы там у себя пьете кровь христианских младенцев по приказу аллаха.

— Простите, — сказал Гамлет, — я принадлежу к христианской религии.

— Так что иди, твори, выдумывай, пробуй, но только не подрывай нашу экономику.

— А можно я в порядке эксперимента у складов мои таблички повешу?

— Какие еще таблички?

Гамлет показал табличку Ираиде Тихоновне. Та прочла: «Вход воспрещен». Рядом — изображение мышки и две скрещенные косточки.

— Это и есть твое средство?

— Я его еще не испытывал в боевых условиях.

Ираида начала смеяться, потому что в самом деле ей было смешно. Она уж испугалась, что мыши не смогут навещать склады и тогда не будет оправдания исчезновению со складов дефицитных продуктов.

— А разве мыши читать умеют? — засмеялась Ираида Тихоновна.

— А им не нужно читать. Они это почувствуют.

И тут Ираида Тихоновна совсем успокоилась.

Следует сказать, что по склонности души и по должности она была чрезвычайной взяточницей, и остальные взяточники смотрели на нее с завистью и нелюбовью. Предложение Гамлета, у которого уже создалась репутация выдающегося изобретателя, ее смутило. Вчера еще можно было списать недостачу на мышей и тараканов, а если их не станет? Тогда бдительные взоры могут обратиться к несчастной вдове!

Когда же она увидела эту идиотскую табличку, на ее душу снизошло абсолютное спокойствие.

— Иди, — сказала Ираида, — устанавливай, вешай свои цидули у любого складского помещения — есть тебе на это моя полная индульгенция.

Ираида даже послала с Гамлетом своего референта Поликарпыча, существо бессловесное, поэтическое и доверчивое.

По дороге к складу они обсудила с Гамлетом особенности его метода борьбы с грызунами.

— Я размышлял следующим образом, — рассказывал Гамлет. — Ведь главное в рекламе или в любом публичном деле — удивить зрителя, заставить его задуматься.

— Но ведь мыши неграмотные.

— Ты посмотришь, что произойдет. Схема у меня проста. Мышь увидит, что над складом, в который она намеревалась войти, висит табличка, на которой она изображена рядом с костями. Она, конечно, прочесть не сможет, но встревожится, потому что сообразит: автор таблички угрожает именно ей.

— Ну, и пойдет она дальше.

— Ничего подобного. Она примет меры, чтобы разгадать надпись.

— Странно ты рассуждаешь.