Анна Гаврилова - Маша и Темный Властелин

А ещё не было боли внизу живота и кольца, которое подарил Властелин.

Я не меркантильная. Честно! По крайней мере в реальной жизни. Но от отсутствия этого колечка стало так плохо, что даже слёзы потекли.

Или дело не в кольце? Или причина в понимании — теперь точно всё, наша сказка закончилась. Мы с Алексом разлетелись в разные стороны, и… его, возможно, вообще не существует. А если и существует, то он не здесь, не со мной.

Слёзы, которые секунду назад катились медленно, полились потоком. Заодно появилась совсем не романтичная необходимость высморкаться — нос сразу оказался забит. Пока я возилась с пачкой бумажных платков, лежавшей на прикроватной тумбочке, в комнату заглянула мама, и…

— Маша! — воскликнула она изумлённо. — Что случилось?!

Я замотала головой, показывая, что всё в порядке, но кто поверит рыдающей девушке?

— Машенька. Хорошая моя!

Мама проскользнула в комнату и, приблизившись, присела рядом. Ласково погладила по руке, а когда я попыталась сесть, доказывая, что всё действительно в порядке, крепко обняла.

В общем, пришлось сбежать — просто когда тебя жалеют, успокоиться еще труднее. Я спряталась в ванной, а минут через пятнадцать вышла почти человеком — умытая, причёсанная и уже без соплей.

— Машка, ты чего? — ставя бровки домиком, протянула сестра. Да, о моей истерике стало известно всем домашним.

— Так. Фигня. Уже не плачу, — я шмыгнула носом.

Папа, который тоже вышел в коридор, подарил сочувствующий взгляд, в котором читалось: не реви, всё пройдёт.

Я кивнула, с усилием растянула губы в бодрой улыбке и отправилась на кухню — есть хотелось зверски.

— Маш, ты точно не заболела? — спросила протопавшая вслед за мной сестра. — Спишь весь день, теперь рыдаешь. Может у тебя температура?

— Гормоны у меня, — соврала хмуро. — ПСМ.

Лишь теперь обратила внимание на тот факт, что за окном почти темно, и даже попробовала сориентироваться в родной реальности:

— Завтра у нас какой день недели?

— Понедельник, — ответила сестра.

Она сказала, а я поняла, что всё-таки заболела. В смысле, на работу не пойду. Просто не смогу. Мне нужно время, чтобы мозг встал на место и… чтобы понять, как теперь жить.

— Машунь, какая же ты у нас красавица, — сказала входящая на кухню мама.

Я улыбнулась и благодарно кивнула, хотя улучшенная в фэнтези внешность сейчас вообще не радовала.

— Но если кто-то будет жрать на ночь бутерброды, то всю свою чудесную фигуру растеряет! — сказала сестричка наставительно.

Я, конечно, согласилась — а смысл переть против правды? Но тут же достала майонез, потому что было слишком грустно. Так, что срочно требовалось эту грусть чем-нибудь залить.

После бутербродов и чая приняла душ, почистила зубы и даже позвонила начальнику с сообщением, что разболелась и завтра на работу не выйду. Говорить о том, что срочно нужен внеплановый отпуск не стала, отложила на потом.

Закончив с делами, полистала сделанные на телефон фотки: они были старыми, а вот внешность на них — новая, то есть я теперь по всем фронтам, и даже в прошлом, красотка… Что ж, значит буду привыкать быть красивой. Хотя зачем мне это всё без него?

Мысль об Алексе мелькнула, и… подушка снова начала сыреть, причём стремительно. Только что я могла с этим поделать? Вот именно, что ничего. Так и уснула, а утром… глаза опухли настолько, что открыться отказались. Свой родной мир я увидела через две узкие щелочки — пришлось идти в ванную и срочно делать компресс.

При том, что все собирались на работу, оккупация мною ванной была воспринята без энтузиазма. А когда щёлочки стали пошире, и я переместилась на кухню, раздалась трель дверного звонка.

Учитывая, что было утро понедельника, и приличные люди вот так не приходят, я решила — это кто-то из соседей со вчерашнего вечера не протрезвел, зашел в подъезд по собственному коду, а дальше — дверь перепутал.

Тем удивительней было увидеть возникающего на пороге, буквально пропитанного недоумением папу.

— Маша, — сказал он осторожно. — Это к тебе.

А?

Я сперва хотела объяснить, что с алкашами не дружу, а потом забила на всё, хлебнула кофе и встала. Вышла в коридор, а где-то на середине пути к двери, когда смогла разглядеть человека, которого «караулила» мама, поняла, что, путешествуя по мирам, немного тронулась умом.

Просто мне мерещился Волков. Причём весь такой красивый — чуть менее взрослый и накаченный, чем при последней встрече, но более чем интересный; в синих джинсах, в замшевой куртке и с цветами.