Ирина Смирнова - Госпожа поневоле или раб на халяву [СИ]

Я опасливо скосился на шкалу миадерпиана. Она оставалась на старой отметке… Обе шкалы. Уф!

— Коротко Владис, — незачем ей мое полное имя знать, все равно не выговорит. — А это не градусник. Это миадерпиан, измеритель боли и унижения, марбхфхаискорт!

— Как-как? — удивилась она. — Ничего себе название. Нет уж, уволь, будет градусником, — мышь повернула прибор шкалой к себе и скептически хмыкнула. Потом посмотрела на меня.

Взгляд был спокойно-уверенный и немного ироничный. Все остальное надо было срочно приводить в порядок, если это реально, а вот взгляд у нее был вполне ничего. Только очки в квадратной темной оправе его портили.

— А теперь четко. Ясно. И по порядку. Кто ты, за что тебя так. Почему ко мне. Что за контракт.

И ведь не пошлешь… дьявол ее… Марбхфхаискорт! Сама ведь на такие мысли нарывается. Раскомандовалась тут!

— Контракт по передаче тебе меня.

Ну вот как тут сдержаться и про дуру не подумать?! Ведь при ней же и на ее глазах все происходило. Она пообещала меня перевоспитывать, денег даже их местных дала… надеюсь, много. Я должен много стоить! Глупое и невозможное подозрение, что меня продали за бесценок первой встречной, я отбросил сразу.

— Я — воин Тьмы. Попал в плен к Светлым. Они, вместо того чтобы меня убить, твари, черти их разорви, придумали эксперимент по перевоспитанию… Два уже провалилось. С твоим участием третий будет. А теперь, если ты не хочешь, чтобы миадерпиан снова зазвонил, самое время начать меня избивать, унижать и трахать. У тебя есть, — я задумался, прокручивая в голове времяисчисление этого мирка, — от силы полчаса. Тебе придется сильно постараться.

— Угу… — судя по взгляду, торопиться она никуда не собиралась. — Чаю будешь еще? Воин тьмы… Как интересно… С кем же ты воевал, что тебя перевоспитывать надо не в военно-патриотическом лагере, а как последнего шкодника, по заднице? А потом еще и в постели. Там тоже воевал, что ли?

Я аж дар речи потерял, только думал… много… и с ужасом смотрел, как мотает вверх и вниз столбики миадерпиана. Дьявол… Вниз их тянуло больше… Как заткнуть поток мыслей в голове?!

— Да как ты… Да как… Дур… Черт! Я откуда знаю, почему они решили, что это поможет?! — я от возмущения даже со стула соскочил, полотенце развязалось, поймал, завязал снова, успокоился немного… и, почему-то оправдывающимся голосом, уточнил: — Первую сотню лет меня в их патриотическом лагере держали. Ад Светлых. Ясно?!

— Не очень, — она все так же спокойно смотрела на меня. — Не стой на полу босиком, он холодный. Садись. Успокойся, а то вон температура в твоем градуснике падает чего-то. И постарайся объяснить внятно, какие именно твои качества таким способом исправляют. Я вообще впервые слышу, чтобы военных противников перевоспитывали унижением, поркой и сексом. Или ты, — она прищурилась, — на этом фронте как-то особенно отличился?

Решив про себя, что эта ехидная тварь просто надо мной издевается, а значит, я должен сохранять терпение и хладнокровие. Думать только о том, как я ей благодарен за еду, теплую ванну, ну и… за что я ей еще благодарен? А, к дьяволу ее пирог и чай, она выставляет меня полным идиотом и еще и наслаждается этим! А я тут должен о благодарности думать? Марбхфхаискорт!

— Отличился! У меня в любовницах побывали почти все их пресветлые жены, ясно?! Я наставил рога пятерке светлых лидеров и они объявили на меня охоту с оплатой… за живого! И потом обозвали свою месть экспериментом по перевоспитанию, рогоносцы чопорные!

— Нда, — мышь окинула меня каким то оценивающим взглядом. — Ладно, это вопрос вкуса… А все остальное, как ты говоришь, месть за рога… Странные у вас Светлые, и методы у них… Тоже странные.

Я согласно кивнул, поглядывая на миадерпиан.

— А теперь начинай уже… А то он снова зазвенит… И… Я уже и так еле терплю, марбхфхаискорт! Делай давай что-нибудь, женщина! Из того, что обещала…

— Что значит еле терпишь? — она нахмурилась. — Звенит эта дрянь мерзко, конечно, но не настолько. И затыкается легко.

Меня уже начало потряхивать, боль все усиливалась, но в этот раз она шла по нарастающей, а не сразу лавиной и до потери сознания. Сейчас я мог всласть насладиться ее увеличением, ощутить каждой мышцей, каждой косточкой, каждой…

— Меня сейчас снова вырвет от боли и всем будет обидно, — процедил я из последних сил. — Больно мне, ясно?! И эта боль не засчитывается, как искупительная… марбхфхаискорт!

— Совсем весело, — вот теперь она выглядела недовольной всерьез. — Особенно учитывая, что я вообще никому ничего не обещала и никого воспитывать не соглашалась. Всего лишь ответила на идиотский вопрос психа, перегородившего мне дорогу к дому. И мелочь ему дала, чтоб отстал. И никак не ждала, что ты свалишься мне под ноги со своим чокнутым злыднометром и странной педагогикой. Как, говоришь, твой контракт расторгается?