Мстислава Черная - Оборотни особого назначения [СИ]

Мы её чуть ли не похоронили. Нет, я верила, что мы найдём нашу медведицу, обязательно вернём, но воображение рисовало ужасы. Что я, не знаю, как самок подчиняют?

Таха хмыкнула, вытягиваясь на покрывале, поправила подушку, усмехнулась и кивнула:

— А мне просто повезло. Опять!

И замолчала, поганка.

— Мне Карл рассказывал про растение, сок которого развязывает язык, — с намёком протянула я. — Он дико невкусный и воняет грязными носками, но если ты, морда медвежья, опять будешь тянуть кота за… кхм. За хвост, я плюну на запах и обеспечу тебе незабываемые ощущения! И на этом твое фирменное везение разом закончится!

Таха хихикнула, схватила подушку, и как вдетстве, с размаху огрела меня ею по голове. Самое зверское, что к ней почти тут же присоединилась предательница Гюрза! Можно подумать, она не хотела знать продолжение, но фиг же! Двое на одного! Это война, девки!

Набесившись вдоволь, усыпав все вокруг перьями, нахохотавшись и наоравшись, мы снова обессиленно рухнули на кровать и Таха, наконец, разродилась:

— Нда… — сказала она оглядев поле битвы. — Хорошо погуляли, порвали два баяна. Точнее, две подушки. Ладно… Просто не так это легко — все вспомнить и рассказать. Начиналась оно уж больно фигово и невесело. Меня эти сволочи продали союзному клану. Я же с понтом медведица, один из самых ценных зверюг. У покупателей, как я поняла, был свой топтыгин в загашнике, но один, как перст и потому вечно не в настроении. Вот и вези меня ему… в течку должны были сломать…, — Таха поморщилась, ненадолго замолчала и вдруг широко улыбнулась, лицо её озарилось. — Чудо случилось по дороге. Уже после того, прикиньте, как меня передали покупателям. Типа Древорубы ни при чем, они свою часть сделки выполнили. Я тогда чуть башку себе не разбила, прощалась с вами, прям как героиня-партизанка перед казнью… понимала, что вряд ли вырвусь. Чувствовала, что течка не за горами, а что будет, когда она начнется, меня еще в клане перед продажей Ленка просветила. Лично, ссс…ка такая. И ехала я в клетке и в ошейнике в дальний клан за перевал в очень поганом состоянии, если честно. А потом на караван напали.

Я начала догадываться, кто именно напал, и Таха подтвердила.

— Представляешь, катим мы такие, с понтом, уже клановое гнездо недалеко, и вдруг бабах! Дым, крик, кто, кого — ни фига непонятно! А из кустов подваливают семеро гопников-громил. С пушкой! Охрану разметали, меня из клетки хвать! Старший на плечо закинул и в ноги. Только кусты затрещали! Я даже не сразу дотумкала, что весь сыр-бор был именно в том, чтобы меня спи… э… украсть. А как дошло — перепугалась жутко. В клане, как бы плохо ни было, я бы подчинялась кому-то одному. Может быть, одному и его шефу. А тут семеро…

Таха снова помолчала, глядя затуманенными глазами куда-то в стену. Мы с Гюрзой сочувственно вздохнули, не сговариваясь, подползли поближе и обняли сетсренку. Натаха быстро улыбнулась нам чуть дрожащими губами и торопливо вытерла слезы. Шмыгнула носом, совсем как в детстве, и продолжила:

— Когда они меня к себе в логово сгрузили, я там в самую дальнюю щель заныкалась и всю ночь как дура бдила. Думала, живой не дамся. Ждала, когда они придут. И прикиньте! Ни один не полез. Ни намёка дурного. Пожрать мне притащили, ошейник сняли… А потом, когда течка началась, и я сама была не против очень даже, забыв о привязке, они мне еще и пойло какое-то силком в глотку влили. От которого мозги быстро на место вернулись, а трахательный аппарат временно отключился. Ну… и я того… офигела сначала, а потом… их же семеро было, все медведи, все меня хотели так, что аж воздух звенел! я же чуяла! И ни один моментом не воспользовался. Короче, я поверила, что попала в сказку. И того… сама воспользовалась.

— Эм…? — мы с Гюрзой дружно переглянулись.

— Ну да, — рассмеялась Таха. — Мы теперь эта, как ее… шведская семья ввосьмером. А почему бы и нет? Мальчики не против, я тем более. Всегда хотела гарем! Почему одного, когда можно нескольких? Они все такие разные и такие клевые! И на руках меня носят, и вообще… я всегда мечтала быть принцессой. Чтоб меня любили, баловали и слушались.

— Ооооо! — понятливо протянули мы с сестренкой и не выдержали — заржали. Желание Тахи попринцесскать и покомандовать нам было очень даже хорошо известно еще с ясельной группы.

— А Бер? — все же я не могла не спросить. Как бы там ни сложилось, а у Тахи к нему было все серьезно. Правда, когда наша красотка с него глаз не сводила, Бер был слеп. Теперь явно прозрел, только как бы поздно не было. За Таху я очень рада, но парня жалко. Что же не везёт-то ему. Хотя сам дурак, но… не чужой же дурак-то, свой, родной.