Геннадий Мельников - Пиво без отстоя не брать

— Значит, засну трезвым, — ответил Скоркин не совсем понятно для парня (зачем спать трезвым, если стоять за бормотухой), а у самого уже закипало внутри от злости при виде того, что творилось впереди очереди.

Молодцы таскали вино через головы откуда-то появившейся, плетеной кошелкой. Они уже отоварились для выпивки и загружались для продажи. Все стало на свое место, когда среди гужевавшихся появился Тютя. Он навел порядок среди своих, затем подошел к окошку в двери, куда ныряла желтая кошелка. Дальше в очереди делать было нечего, и Скоркин поплелся домой, потому что звонить, как вчера, в милицию было неоткуда: трубка у телефона в будке рядом была оторвана, а идти звонить на Северный не хотелось. Но на углу магазина его осенило…

За «Кубанью» во дворе, совсем рядом, были две телефонные будки, куда Скоркин и пошел, моля провидение, чтобы хотя бы один телефон работал. Он работал. Когда набрал 02 и услышал женский голос, то на одном дыхании произнес: «Милиция… в магазине «Кубань» продают вино… мужики подрались, и одному бутылкой разбили голову… упал в крови» — и снова повесил трубку. Теперь уже идти домой не было смысла, и Скоркин возвратился в очередь, где уже наводили порядок парни в камуфляжной форме.

Скоркин нашел своего очередного и за полчаса взял четыре бутылки сухого вина «Ркацетели» по рубль семьдесят, если говорить по-старому.

«Курс Одиночество» (так называл Скоркин периоды своей жизни, когда жена была в отъезде) прошел на лоджии успешно.

Следующую неделю, по приезду жены из деревни, Скоркин был в командировке, поэтому происшедшие изменения в бытии, если они были, не коснулись его, и для него все было в мире неизменным и надежным, как египетские пирамиды.

Теперь даже команда Тюти возле пивного киоска не раздражала его, как раньше: стоило сделать один только звонок по телефону, как гармония в бытовухе Северного поселка и в душе Скоркина восстанавливалась. Только не нужно без особой нужды злоупотреблять этим и подобиться лживому мальчику из рассказа Толстого.

Но на этом раз механизм казалось бы отлаженного процесса заработал совершенно по другой программе. Поначалу все происходило стандартно: жаркий полдень, тысяча людей возле пивного киоска у книжного магазина, борзые Тютюникова за работой, да и сам Тютя, наводящий «порядок» в очереди. Все знакомо, привычно, и до второго завоза пива еще масса времени, так что нарушать этот порядок и звонить милиции, казалось, не было особой необходимости, но было очень жарко, мозги работали на грани инсульта и ничего лучшего не придумали, как позвонить.

Проделав это, Сидоркин продолжал париться на солнцепеке, наблюдая, как «тютюнинцы» накачиваются пивом до бульканья в нижней части корпуса, а милиции все не было.

Неожиданно подкатил черный «фольксваген» с поднятыми тонированными стеклами и стал на обочине недалеко от очереди. Это после кто-то назвал Сидоркину марку автомобиля (для него что не «запорожец», то иномарка), но и он сообразил, что поднятые стекла при такой-то жаре — это для работающего кондиционера. Из машины вышли двое в белых одеждах и направились к киоску.

— Новые русские пива захотели, — заметил кто-то рядом.

— Такие люди здесь пива не берут.

У парней в руках ничего не было… может, по кружке пропустить захотели? Сейчас им Верка нальет в пол-литровые банки!

Парни в белом молча подошли к раздаточному окну, и один что-то сказал шестерке Тютюнникова, который на данный момент исполнял роль шлагбаума. Тот сбегал под деревья, где в холодке сидели братаны, и вскоре оттуда подошел Тютя к парням в белом.

О чем они говорили, никто не слышал, но все дальнейшее произошло очень быстро: сначала Тютя что-то крикнул с матом, и вся его команда с воем набросилась на приезжих. «И грянул бой»!

Дерущиеся всей массой от пивного киоска переместились к трансформаторной подстанции, за монолитным зданием которой не просматривались детали сражения. Когда оттуда вскоре вышли двое незнакомцев в белой одежде, сели в «фольксваген» и отъехали, тут уж никто не мог терпеть, и, ломая очередь, все бросились осматривать место побоища, даже Верка прикрыла киоск и вышла.

За подстанцией в живописных позах лежали четыре нокаутированных «тютюнинца», и он в том числе.

— Чистая работа, — заметил кто-то, — даже крови нет. Только моча…

У двоих были ширинки мокрые, а под Тютей разлилась целая лужа.

— Может, «скорую помощь» вызвать? — предложила Верка. — А то если сотрясение мозгов, и умереть можно…