Купава Огинская - Огонь в крови

— И?

— Собралась.

Скользнув по мне оценивающим взглядом, Абель выразительно уставился на прилавок, за которым я продолжала топтаться.

— Тогда почему ты все еще здесь?

В заднюю комнату, за вещами, спрятанными в пустой деревянной коробке, я метнулась, не задумываясь о том, что со стороны, особенно для такого мнительного типа, как дракон, это могло показаться попыткой побега.

Сдавленный вскрик Марэль ознаменовал начало погони, закончившейся очень быстро и очень обидно.

Дверь в комнату я открывала еще сама, а входила уже нет. Меня внесли, плотно закрыли дверь и, не опуская на пол, грозно вопросили:

— Что это значит? — в груди его что-то клокотало, вырываясь хриплым, рычащим дыханием сквозь сжатые зубы. Жуткий звук, если честно.

— Что? — обмирая от страха, я искренне не понимала, что именно так разозлило дракона.

Вопрос мой был вполне закономерным, но ужаса отчего-то окончательно вывел из себя.

— От меня никто, — рука, перехватившая меня под грудью, сжалась сильнее, вдавливая в окаменевшего психа, — никогда не убегал. И тебе не удастся. Ясно?!

— Я не убегала. Я за вещами, — просипела сдавленно, чувствуя странную радость оттого, что полузадушенная болтаюсь в воздухе, прижатая к этому неадеквату бешеному спиной. Лучше так, чем рожу его страшную видеть. Если уж голос у него в утробное рычание срывается, то рожа там сейчас вообще монстрячья, наверное. Зрелище не для слабонервных.

А я слабонервная, впечатлительная, и вообще… ну как же я так вляпалась-то, а? Ну за что?

— Где вещи? — отрывисто спросил он.

— В углу, — я хотела ткнуть пальцем в нужном направлении, но не вышло. Пальцы, вцепившиеся в его руку, свело судорогой, разжать их у меня просто не получилось, — в ящике.

Ужас медленно, вдумчиво и не прекращая прижимать меня к себе, обозрел комнатку. Смотреть тут, прямо скажем, было не на что, обычное хозяйственное помещение: запакованная бумага для букетов, ленты, вазы для пересаживания долголетних растений, подкормка в большом, грубо сколоченном ящике и гора пустых ящичков поменьше, валяющихся в углу. И, разумеется, большой добротный стол, занимающий почти все свободное место.

Меня аккуратно поставили на пол, с трудом отняли руку, почти вырвав из моих пальцев рукав рубашки, и решительно отправились к ящикам, бросив угрожающее:

— Без глупостей.

Вот и стояла я, без глупостей, следя за тем, как он с озадаченным видом вытащил мою сумку из верхнего ящика. Потом отодвинул его и полез в другой, ничего в нем не нашел и открыл следующий — там тоже было пусто. Только после третьего ящика Абель подозрительно обернулся ко мне.

— Это все?

— Ну… да.

Мое личное достижение — удивленный дракон. Взвесив сумку в руке, он почти с надеждой спросил:

— Расширяющее заклинание? Магия?

— Н-не-е-ет, — говорить о том, что после разлома были утеряны многие знания, большую часть которых составляли как раз магические практики, я не стала. Пожалуй, утраченные секреты бытовой магии многим было жаль больше смертельных заклятий, способных за сутки уничтожить деревню, и… не хотелось дракона расстраивать, он и так впечатлительным сверх меры оказался.

— Разберемся, — решил дракон.

И я бы непременно спросила, с чем конкретно он собирается разбираться, если меня все и так устраивает, но промолчала. Просто дар речи потеряла, когда ужас подошел и за руку меня взял, увлекая за собой обратно в магазин, где дама Марэль все так же сидела в кресле, сжимая в побелевших пальцах какой-то любовный роман, дочитанный почти до середины, и остановившимся взглядом смотрела на нас.

Мне под этим взглядом сразу стало не по себе, дракон его даже не заметил. Он и на слабое «Ведана» едва ли отреагировал бы, не притормози я.

— Работать здесь она больше не будет, — сухо сообщил Абель, не дав мне возможности как-то объясниться. — Подыщите себе другую помощницу.

Вот, казалось бы, ну что такого он сказал? Но Марэль за те несколько секунд, что мы еще находились в ее магазинчике, успела меня трижды похоронить. Я это по ее взгляду поняла. И похоронила, и заговоренный камешек по ведьминской традиции на могиле закопала, и пирог на шестой день принесла, чтобы дух мой перед долгой дорогой попотчевать.

— Она же решила, что вы меня съедите.

— Это проблема исключительно ее богатого воображения.

— Но…

— Веда, если бы ты не забыла о своем обещание и вернулась во дворец в срок, душевное спокойствие этой женщины не было бы нарушено, — не оборачиваясь, сообщил он, — как и мое.