Валерий Строкин - Похищение Елены [СИ]

— Привет, — я вежливо улыбнулся. Елена вырвалась из моих рук и встала рядом с братом, сдерживая рукой возмущенно трепетавшую грудь.

— Вот он — Пирифой, — палец Елены указал на дядю; переместился на меня, — а это царь Афинский — Тезей, — её глаза жадно блеснули.

— Ты? — кивнул Полидевк.

— Я, — искренняя улыбка примерзла к лицу.

— Он оскорбил тебя, сестра?

— Он пытался меня соблазнить, — её розовый язычок облизнул пухлые, похожие на алое сердечко губы.

— Соблазнил!? — проревел Полидевк.

— Пытался, — поправила Елена Прекрасная. — Он предложил мне руку и сердце. Он сказал, что хочет сделать меня афинской царицей.

— Боже, — прошептал я и подумал, до чего она обворожительна и коварна.

— Что ты ответила?

— Я подумала и согласилась, — дочь Зевса ехидно улыбнулась и показала язык.

Её улыбка мне не понравилась: я был в том возрасте, когда начинаешь сомневаться в любви с первого взгляда, даже если на вас смотрит Елена Прекрасная. Она так мечтает стать царицей и покинуть Спарту. Что нашел дядя в этой крашенной и хитрой блондинке? Первородный грех — любовный огонь, способный наэлектризовать окружающих. Её фигура, глаза говорят об одном: посмотри на меня несколько мгновений и забудешь, как тебя зовут и откуда ты родом. Как утверждает история, такие женщины думают о себе и не думают о государствах, которые подвергаются опасности экономического и политического кризисов, давая красавицам кров. Ах, какая женщина!

— О женщина, ты не понимаешь, какую ошибку совершаешь! — нарушил мои мысли дядя.

— Молчи, старый козел, не с тобой разговаривают, — вмешался Полидевк.

— Дядя, нам не пора возвращаться? — я чувствовал, что назревает конфликт.

— Ты отказываешься от своего счастья? — дядя бросил на угли прутик, поднялся.

— От своего счастья я не отказывался, мне лучше знать, что оно собой представляет.

— Что ты сказал? — Полидевк сжал кулаки-гири.

— Низкий, грязный обманщик, ты пожалеешь об этом, — закричала Елена. — Я прикажу тебя кинуть в клетку к гарпиям. — Когда кричит, голос её меняется, становится визгливым и неприятным.

— Лучше вместе с дядей, к циклопам.

— Камень Сизифа к ногам и в море, — вывела окончательное решение дочь Зевса.

— Лена, ты не так меня поняла, я же не говорил, что ты мне не нравишься.

— Убей его, — приказала Прекрасная брату.

Полидевк кинулся на меня, потрясая кулаками.

— Осторожно! Предупреждаю — у меня черный пояс в крапинку по карате-до. — Я отпрыгнул в сторону.

Это не остановило Полидевка, он продолжал размахивать кулаками перед моим носом, я едва успевал уворачиваться.

— Дядя, ты что, не слышал, что они хотят меня убить!?

Артур Львович посмотрел на свой «браслет».

— Сергей, приготовься — время. — Он извлек из складок тоги ракетницу.

— Елена, я вернусь за тобой! — воскликнул дядя.

— Тебя будут ждать циклопы и гарпии, — ответила гордая дочь Зевса, отворачиваясь в сторону.

— Я люблю тебя, глупая!

— Полидевк, займись Пирифоем.

— Ладушки, — согласился братец. Правый кулак сделал обманчивый полукруг возле моего носа, а левый снизу на миг прилип к моему подбородку. Я оторвался от земли и упал к ногам дяди.

— Можешь открывать счет, — пробормотал я. Глаза застилал туман, в котором к нам приближался раздвоившийся Полидевк.

— Вставай, не притворяйся, — кричал кулачный боец. Этот слон думал, что я его разыгрываю.

— Дядя, — простонал я, делая попытку подняться, — поехали домой.

— Поехали, — дядя выстрелил из ракетницы под ноги надвигающегося боксера. Ракета с красным огненным хвостом, шипя, врезалась в землю, срикошетила и ударила в колено чемпиона Аттики. Полидевк закричал звонким фальцетом, язычки пламени побежали по козлиным штанам. Елена вскрикнула и демонстративно упала в обморок. Центр поляны окутал белый плотный дым, из которого оглушительно свистя, вырвалась ракета, уносясь в небо. Дядя схватил меня за руку.

— Сергей, раз-два — прыгаем!

Мы упали под столы зеленоглазых осциллографов. Я улыбался — вопли Полидевка с обещаниями оторвать нам головы стихли. Угрозы чемпиона были неосуществимы.

— Вот мы и дома. Дядя, как сильно деформирован мой подбородок?

— Будет синяк, — Артур Львович со стоном поднялся и заторопился к приборам.

Я встал, посмотрел в щит викинга, в нем не было ничего необычного, кроме моего лица. Темное пятно растекалось по подбородку, перетекая на левую скулу. У внебрачных детей богов хорошо поставлен удар. До меня донеслось бормотание дяди: