София Серебрянская - А я мечтал быть эльфом... [СИ]

— Так что за послание-то? — перебил вождь. Демтар ошалело хлопал глазами, отчаянно пытаясь запомнить имя хотя бы одного из эльфов. Увы, мозг безнадёжно сдавался где-то на седьмой букве, после чего делал вид, что ошибся черепной коробкой.

— Так, послание… Где оно… А, вот! — и, достав откуда-то из-под одежды свиток, Хальон-чего-то-там-ещё принялся торжественно читать:

— Итак, повелитель Золотой империи, Его Величество Альериэлинделайверт Третий, Император Пятнадцати Островов, геро…

— Можно безо всей этой формальщины?! — прорычал Шерад Гро-Борг, и впервые парнишка испытал прилив родственной любви к новоявленному папочке. Боящийся за свою шкуру Хальон покивал:

— Как пожелаете… Итак, наш повелитель доводит до вашего сведения, что желает заключить перемирие с вашим народом. Довольно ужасов Великой Войны! Больше они не должны повторяться, ведь и то, что было прежде, кровавыми ранами отпечаталось на страницах жизни наших народов…

— Заткнись уже! — тут не выдержал даже Демтар. Эльф обижено примолк, а его спутник пискнул:

— Но я это послание трое суток сочинял! Ночами не спал, голодал, чтоб покрасивее было, а вы…

Вождь приблизился к эльфам, и те замолкли уже синхронно. Нет, это какой-то однозначно неправильный мир! И забрали его к оркам, а не к эльфам, и война уже закончилась, сражаться никто не собирается, и мир, похоже, не грозит рухнуть… Что он вообще здесь делает?! Зачем его сюда призвали?

— Суть послания! Коротко! — отрезал Шерад Гро-Борг. Хальон наконец-то заговорил по сути:

— Император предлагает вам перемирие. И, дабы скрепить сей союз, он предлагает женить вашего сына на его дочери, достопочтенной госпоже Филомелиандерильвейн…

Торжество абсурда завершилось тем, что вождь не снёс обоим эльфам головы. Вместо этого он сказал:

— Идите за мной. Поговорим об этом… послании.

Демтару совсем не нравилось происходящее. Нет, конечно, это канон — ему должны будут найти эльфийскую принцессу. Вот только сейчас его заботили два вопроса. Первый — сможет ли он выговорить имя потенциальной супруги. Второй — ему когда-нибудь позволят одеться?!

Тем временем в прекрасном эльфийском дворце, что походил на устремлённые ввысь лучи белого и золотого света, летала по комнатам посуда из дорогого фарфора вперемешку с серебряными вилками и ножами: у Её Высочества Филомелиандерильвейн приключилась форменная истерика, какие сия прелестнейшая из эльфийских леди, впрочем, закатывала регулярно и со вкусом.

Барды воспевали юную принцессу Филомелиандерильвейн, как прекраснейшую из ныне живущих. В каждой второй песне крылась ода её белоснежным кудрям, золотисто-смуглой коже и прекрасным, прозрачно-золотым глазам, так похожим на застывший янтарь в свете летнего солнца. Правда, все эти хвалебные песни были проплачены императором с одной лишь целью: чтобы никто из бардов случайно не спел о восхитительном в худшую сторону характере юной принцессы.

Нет, она никогда не ругалась на императора и даже сейчас кидала тарелки и прочие предметы обихода аккуратно, так, чтобы не задеть ни семенящего следом за доченькой папочку и многочисленных слуг. У неё было оружие куда более страшное: женские слёзы.

— Ах, почему мир так жесток! — рыдала девушка, отправляя в полёт очередную фарфоровую тарелку. — Я, такая прекрасная и невинная… И в руках какого-то омерзительного зелёного чудовища! Отец, ты смеёшься надо мной?!

Император Альериэлинделайверт, в быту Альериэл, беспомощно смотрел то на страдающую дочку, то на шушукающихся слуг. Чуть подумав, он робко заговорил:

— Но, дорогая, пойми: без этого союза может начаться новая война.

— Ах, война — это всегда ужасно! — зарыдала пуще прежнего принцесса. — Я ещё помню, как мама умерла, закрыв меня своим телом от одного из захватчиков! А ведь, наверное, столькие матери тогда погибли, защищая своих детей, ах!

Император благоразумно решил не напоминать дочери, что её мать и сама Филомелиан никогда не оказывались на захваченной территории, да и, если начистоту, это эльфы тогда напали на орков и загнали их на один-единственный дальний остров. Достопочтенная императрица скончалась от собственного увлечения спиртными напитками: выпив как-то раз бутылку вина по случаю победы, мать принцессы отправилась на прогулку по своим владениям и, жизнерадостно булькая, утонула во рву, решив искупаться. Разбив очередную ни в чём не повинную тарелку и по примеру матери приложившись к бутылке с успокоительным зельем, принцесса налетела на отца, который был почти на голову её ниже, и встряхнула, вереща очередную в меру трагичную фразу: