Андрей Ангелов - Безумные сказки Андрея Ангелова — 3

Подружки нехорошо улыбнулись, и… вскинули точёные ножки. С разворота ударили каблуками по ненавистным ухажерам.

— На!.. На!.. — громилы закачались под чувствительными ударами, но устояли. В ход пошли апперкоты, — дружбаны получили по хуку в горло, после — по ноге в яйца и в заключение — по каблуку в грудь. Упали, не пикнув.

— Браво! — обрели полновесный дар речи братцы. Ожесточённо захлопали в ладоши.

Девочки ехидно заулыбались и поманили академиков к себе хищными пальчиками. Через минутку изобретатели ворочались на асфальте, рядом с мордоворотами. На скулах набухали синяки.

— Теперь линяем, — сказала одна подруженька другой. — Пока драная полиция не приехала.

Важно быть принципиальным. Легко иметь принципы, когда ты кот. Гораздо труднее их позволить, когда ты человек.

— Алло! Мне очень плохо. Я — кот… сбежал из цирка, спасите уникальное животное! — хрипел дымчатый котик в трубку айфона, распластавшись на полу лабораторной спальни. Сам зверь обрёл голос, а комнатка была столь же беспорядочна.

***

Спустя час академики и их ассистенты отсыхали в гостиной кухне, на диване. На лбах — полотенца, на физиях — томительные маски страданий.

Раздался пронзительный звонок в дверь.

— Я открою, — простонал котик, сдвигая с морды компресс. — Это меня спасать приехали… — в лапе по-прежнему была зажата телефонная трубка от Стива.

Четверо парней зловеще, насколько позволяло состояние слабости, уставились на зверя.

— Что? — поморщился котик, стыдливо воротя взгляд. — Между прочим, я ради вас старался… и перестарался.

***

— Две черепно-мозговые травмы, две гематомы в скуловой области и одно отравление, — диктовал врач медбрату, осматривая поочерёдно пациентов. «Скорая помощь» работала профессионально — провела осмотр, померила давление и пульс, дала по успокоительной пилюле.

— Диплом обмывали и подрались? — спросил доктор у экспериментаторов. Без эмоций, как всегда интересуются врачи.

Аборигены Тибета строят себе дома, разбирая Гималаи на стройматериал. А молодёжь Москвы погружает в проблемы не только себя, но и взрослых. Так было и есть. И, разумеется, будет. До тех пор, пока молодёжь не повзрослеет, дабы окунать в проблемы младшее поколение.

— Типа того, — неохотно проворчали парни, отвечая доктору.

— Ну-ка, дорогой, — врач взболтал порошок и ловко залил его в пасть коту. Тот нахохлился и открыл негодующую пасть.

— Тссс! — отчаянно зашептали ему пациенты, косясь на бригаду «Скорой». — Ток попробуй вякнуть, сукин сын!

— Ик! — булькнул котик. — Ик! — на пол излилась пищевая струйка из брюха, проще говоря, котик рыгнул.

— Отлично! — врач подцепил ложечкой вязкую блевотинку и шмякнул её в пакетик. — Скоро узнаем, чем ты траванулся, дорогой кот!.. Фуу, ну и завоняло, — доктор махнул перед чувствительным носом перчаткой.

Счастье — субъективное состояние, а несчастье — объективное. Реже — наоборот.

— Кошак, ты чё, блин, жрал возбудитель!? — озвучил Леонтий Волков всеобщий вопрос, наплевав на шифровки перед врачами.

— Дэтсл, — застенчиво ответил зверь, показав чутошное расстояние между когтями. — Заодно я им помылся, побрился, занюхался и даже хотел ширнуться… не успел, заколбасило!..

— Настоящий учёный, — уважительно отозвался Миша Зайцев.

— Значит, сдохнет! — глубокомысленно изрекли громилы. — Наверняка!

— Чё? — изумился дымчатый котик.

Доктор и его медбрат очень круглыми глазами смотрели на диалог.

— Надышались здесь ядовитыми парами… — процедил доктор.

— Как ни прискорбно признавать, но я вынужден констатировать, что наш эксперимент на грани катастрофы, — уныло сказал Миша Зайцев.

— Опыт в полной заднице, — не менее уныло дополнил Леонтий Волков.

Сводные братья находились в лабораторной спальне, грустными глазами параномируя по комнате. Помещение имело вид пристанища бомжей: постели разбросаны скомканными тряпками, валялись опорожнённые флаконы, пробки и ипун-трава, пол — в мутных пятнах, на столе — «химический» бардак, на подоконнике — криво перевёрнутый ноутбук, на гардине висят белые халаты, бадья с конской мочой — пуста. Последствия визитов онанистов и фестиваля кота.

— А эт чё? — циник нагнулся и достал из-за дивана фигуристый флакон, внешне целый. — Иван, — прочитал он на этикетке. — Надо же, последняя живая порция возбудителя.

Было то ли утро, то ли вечер. Мордовороты «слились» в Хамовники зализывать раны, девочки стопудов потеряны как любовницы и друзья, кот загремел в больничку. Сами изобретатели встряли по полной, — того и гляди, нагрянет драная полиция, и второй финт с возбуждением уже вряд ли прокатит. Главное же: