Наталья Мусникова - Потомственная Домовая

- Опя-я-ять, - простонал мужчина, обхватывая голову руками и раскачиваясь словно от нестерпимой боли, - да что же он творит-то?!

Каменный Великан засопел, запереминался с ноги на ногу, а потом пророкотал:

- Ну, енто… я пойду, а?

- Да, конечно, - ректор махнул рукой, даже не взглянув на Гррула, - иди. Я с Клевером поговорю.

Великан поспешно выскочил из кабинета, не горя желанием становиться свидетелем семейной сцены. Хватит. Прошлый раз не успел убежать, так на боку трещина появилась, как бы в этот раз вообще голову не потерять, уж больно круты нравом ректор и сын его единственный, словно в насмешку названный безобидным Клевером.

Оставшись один в кабинете, ректор с силой шарахнул кулаком по стене, а потом активировал браслет с зелёным камнем у себя на левой руке. Едва кристалл сменил зелёный цвет на жёлтый, рявкнул, с трудом сдерживаясь от витиеватых ругательств:

- Живо ко мне!

Из массивных песочных часов, стоящих на столе, не успело упасть и десяти песчинок, как зеркало, висящее прямо напротив двери, засветилось мягким серебристым сиянием. Прямо из зеркальных глубин в кабинет шагнул широкоплечий мужчина с густыми, насыщенного каштанового цвета кудрями и тяжёлым взглядом зелёных глаз.

- Звал, отец? – спросил мужчина и без приглашения опустился на стул.

- Ты что творишь, а? – прошипел ректор, вплотную подходя к сыну и зло глядя на него в упор. – Третья напарница за последнюю, подчёркиваю, последнюю неделю перед началом занятий!

- Да какая она, к кикиморам болотным, напарница?! – так и взвился Клевер, подскакивая вверх вместе со стулом. – Дай ей волю, прямо в аудитории мне бы в портки залезла, подстилка лесная!

- Можно подумать, от тебя убыло бы, - фыркнул ректор, резкими движениями разбирая лежащие на столе свитки.

- Так когда я пытался удовлетворять девиц, ты ещё пуще лютовал, - не остался в долгу сын. – Кричал, что я в Академии развратом занимаюсь.

Ректор застыл на месте, до треска сжимая свиток в руке, а потом с силой швырнул его в стену и заорал:

- А что мне было делать, по голове тебя гладить?! Ты каким образом у студенток экзамен принимал?!

- Каким они сдать могли, таким и принимал! - рявкнул Клевер. – Сам виноват, набрал деревяшек тупоголовых, которые не то, что Домовыми, мелкими лесными пакостницами стать не способны, только о том и думают, как бы побыстрее да половчее замуж выскочить, а потом удивляешься!

Ректор тяжело прошёлся по кабинету, с силой, до побелевших костяшек, стискивая кулаки. Самое скверное, что на сына гневаться бесполезно, с него всё как с гуся вода, отряхнётся да дальше то же самое творить и продолжит. Это из-за проклятия, именно оно делает Клевера таким неотразимо-привлекательным для девиц, ни одна перед ним устоять не может, о чести своей девичьей забывает.

- У тебя теперь напарницы нет, ты это понимаешь? Домовых должны обучать двое: один преподаватель, мужчина, учит оберегать и охранять, готовит Хранителей. Другая наставница, женщина, учит магическому домоводству и практической любовной магии для поддержания уюта и мира в семье, – устало произнёс ректор выдержку из устава факультета Домовых.

Сын, в который уже раз, беззаботно пожал плечами:

- Так найди такую, чтобы подол внизу держала и не задирала его при каждом удобном и неудобном поводе.

Зелёные, как у сына, глаза ректора мрачно блеснули, на лице проступило выражение тихого озверение и отчаянной решимости.

- Добро, - угрожающе прошипел мужчина, с угрозой глядя на сына, - будет тебе такая напарница. Только, чур, не жаловаться потом!

- Старуха преподавать не может, у неё потенциал слабый, - на всякий случай напомнил Клевер, которого немного смутили отцовские интонации.

Ректор зло оскалился:

- Я помню. Иди, у меня дел полно. Да и тебе, я полагаю, есть чем заняться.

Сын коротко поклонился и исчез в зеркале, а отец плюхнулся в кресло и, обхватив голову руками, погрузился в воспоминания.

Когда-то, на заре молодости, молодой и амбициозный Сивер, Сиверко, как будущего ректора звали родные, получил очень заманчивое предложение: стать Хранителем факультета Домовых. Да не в какой-нибудь захолустной магической школе, а в самой Академии. Юноша без раздумий согласился, дерзко проигнорировав слёзные мольбы владеющей даром предвидения матери подумать и отказаться. Да и какой глупец такую птицу счастья из рук выпустит, а на мрачные пророчества, когда тебе всего двадцать вёсен, плевать хочется с самой высокой сосны в лесу.