Антон Федотов: ЖнецЪ. На службе Е.И.В.

— Так с какой целью мы приглашены в это замечательное место, — светским тоном уточнил Матвей у "пережеванного", демонстративно игнорируя Лунина.

Тому показательное пренебрежение явно не понравилось, но только он собрался открыть рот, как "гость" сделал короткое движение рукой и кое-чей рот захлопнулся не успев поделиться с миром своим возмущением. Бывает, да.

— Я вам так нравлюсь? — все еще вежливо поинтересовался Матвей, не без сомнения наблюдая за тем, как гвоздь взглядом буквально ощупывает его самого.

— Вы мне безразличны, Матвей Александрович, — безмятежно соврал тот.

Старый Повилас прекрасно знал, что поврежденные мышцы, навсегда сделавшие его лицо маловыразительной, но оттого не менее страшной маской, не выдадут того огня ненависти, что вспыхивал у него внутри, стоило ему увидеть любого из воронцовских ублюдков. Очень уж хорошо он помнил, какую резню устроили берсерки Старого Коршуна, что позже возглавил Род Воронцовых, его батальону, каких-то 35 лет назад. Этого срока явно недостаточно, чтобы забыть всю ту боль, что он испытал на пепелище. Ту ночь пережили всего 23 человека. Из 914.

Смыслом его жизни стала месть. Она же помогла сохранить рассудок. Но сейчас, когда в его руках находился ключ от гнезда Старого Коршуна — Усадьбы Воронцовых… О, да… месть будет сладка!

— Впрочем, не скрою, мне будет приятно знать, что где-то взгрустнет один старый пердун, когда я пришлю ему твою голову, — ну вот, обещал же себе сдержаться, да опять сорвало.

Ничего не мог с собой Повилас, в иных, даже критических, случаях демонстрировавший изрядное здравомыслие.

— Что ж я тогда жив, — поднял удивленный взгляд Матвей, решивший держать марку и лицо даже при самой плохой игре.

Впрочем, марка маркой, а холодок-то внутри пробрал.

Старик продемонстрировал ему шприц с прозрачной жидкостью миллиграмм на пять.

— Не выйдет, — ухмыльнулся Воронцов, постаравшись это сделать как можно гнуснее. — Блокировка зонного типа плюс психоблокада. Еще варианты?

— А и не надо, — усмехнулся довольный "гость", пряча шприц в карман. — Интересно, что ты скажешь о боли. Старой доброй боли? Той самой боли, что сводит с ума и самых стойких, превращая их в рабов, готовых на все ради "легкого ухода"… Или по молодости считаешь, что стойко перенесешь все мучения и потом…

Старик что-то еще говорил, но Матвей уже не слушал. Пытки он не вынесет. Все те, кто утверждают обратное, мало представляет о чем идет речь. При том же полевом допросе инструктор учил его, что терпеть нужно сколько можешь, если только тебе надо дать время товарищам, либо еще как-то лишить противника нескольких минут времени. Имеет смысл попробовать соврать, либо ввести противника в заблуждение, но запираться в такой ситуации… Какой-то уровень боли тебя все равно "купит", а то, что останется от твоей бренной тушки после всех процедур, миру предъявлять будет ну решительно невозможно. Поэтому итог один — утилизация.

— Сегодня отдыхайте, Матвей Александрович — светским тоном предложил старик. — Вас даже покормят…

Уже в дверях Повилас остановился, и, обернувшись к парню добавил:

— Правда, сильно наедаться не советую, завтра вас ждет обширная программа!..

— Ну, а мне ты просто не нравишься, — выдал Лунин, едва за уродливым стариком закрылась дверь в явно импровизированную камеру. — Я был рад приказу. Жаль, что задача стояла доставить живым. Однако сейчас понимаю — Повилас оказался прав, как всегда. Уж кто-кто, а он-то умеет делать последние минуты жизни незабываемыми. А иногда, если повезет, эти минуты превращаются в часы…

Матвей на все это разглагольствование смотрел достаточно равнодушно.

— Ольга Григорьевна, как считаете, с молодым человеком все в порядке? — показательно игнорируя оратора, обратился парень к своей сокамернице. — А то вон как перекосило… В утреннюю кашу я ему не срал… Простите, что при дамах. Так, переформулируем… Несварение желудка я ему не устраивал. Так чего ж он меня не любит-то так, что аж кушать не может?!

Ольга, насколько позволяли путы, демонстративно пожала плечами.

— Может, у него маленький член?

Матвей не на шутку удивился.

— А это-то тут при чем?

Смешок был ему ответом:

— Ой, не знаю, не знаю, Матвей Саныч, он у вас всегда при чем…

— Хватит! — прервал зарождающееся веселье обсуждаемый тип.

Никто даже не повернул в его сторону головы.

— Как думаешь, а чего он такой злой?!

Ольга скорчила умильно-вдохновенную мордочку и тонким голоском протянула: