Когда будильник слабо звякнул, намекнув, что уже час ночи, и время психотерапевтического сеанса вышло, я решительно встал с тахты, воткнул ноги в енотов — забавные мягкие тапки с полосатыми хвостами, вышел в коридор и толкнул дверь своего «кабинета». Сейчас я войду и сообщу, что сеанс закончен, что такое исключение я делаю в первый и последний раз, и отныне все процедуры только по направлению «врача», то есть доктора Белкина.
Галина была уже без маски. Она полулежала в кресле, скрестив ножки, в руке у нее дымилась сигарета, а по щекам катились слезы.
— Что-нибудь не так? — спросил я, сразу потеряв всю решительность и застыдившись старого потрепанного «Адидаса».
— Нет, — тихо ответила она. — Все так, как и должно было быть…
Галина встала, положила деньги на стол, подошла ко мне и неожиданно провела рукой по моей щеке. Ладонь у нее была мягкая и теплая.
— Спасибо, Владик, — сказала она на прощание.
Ночью я спал неспокойно, мне снилась Галина верхом на белой лошади в малиновой амазонке. Она неслась во весь опор, но ее нагонял поручик Ржевский на гнедой кобыле в яблоках. Судя по цвету, яблоки были сорта «Антоновка». Поручик был почему-то обнажен, из одежды на нем был только кивер, он размахивал саблей и заразительно смеялся.
Вот уже полчаса соседка Сечкина не могла выбрать. Она хотела быть то Клеопатрой — царицей Египта, то Джейн Эйр, то рабыней Изаурой, то еще какой-то теткой из «Сайта Барбары». Опасливо поглядывая на монитор компьютера, она перебирала книжки в мягких обложках, что приволокла с собой. Кажется, там было еще что-то про Анжелику и простую Марию. Я, наконец, потерял терпение и нацепил шлем-маску Сечкиной на голову. Писать программы для каких-то там марий мне совершенно не хотелось, а вот Клеопатра у меня уже была на болванке №21.
Четверо смуглых рабов осторожно поставили шикарный палантин на мраморный пол и разбежались в стороны. Из-за полупрозрачной шитой золотом ткани появилась изящная ручка и откинула покрывало. Я с удовлетворением отметил, что Сечкина догадалась-таки постричь ногти, прежде чем покрыть их золотым лаком. Она ступила на мраморный пол и приняла живописную позу, чтобы украдкой достать шпаргалку и громко по ней прочитать:
— Кто из вас готов отдать жизнь за ночь любви со своей царицей?
Легионеры, выстроенные в две шеренги, мялись, перемигивались, ухмыляясь, и толкали друг друга локтями. Наконец один из них, низенький коротышка с левого фланга вышел вперед. Клеопатра, то есть Сечкина, его осмотрела, как мне показалось, с некоторой долей разочарования. Тут же с правого фланга чуть ли не силой вытолкнули здоровенного легионера — германца. По всему, этот парень понравился Сечкиной куда больше (я давно заметил, что моя соседка неравнодушна к высоким мужчинам).
— Пойдем к моему ложу, счастливый избранник Богов, — с пафосом сказала Сечкина. — И пусть твоя последняя ночь жизни станет самой прекрасной.
Я облегченно вздохнул. Хоть я и стоял во второй шеренге в красном мундире центуриона, опасения, что Сечкина выберет меня все же были. Теперь можно расслабиться…
— Что, правда, его того? — спросил я стоявшего рядом чернокожего легионера.
— Чего «того»?
— Ну, убьют утром?
Легионер посмотрел на меня, как на опасного сумасшедшего.
— Новенький? Тогда понятно. Если всех убивать — служить некому будет. В Рим переведут, в гвардию к Августу. Он Клеопатриных «избранников» привечает назло Антонию, целую когорту уже из них набрал.
— А чего ж так желающих мало?
— А ну ее, Клепу эту! — зевнул негр, почесываясь под матрикой — нагрудной пластиной. — Баб, что ли, в Александрии мало? Да и в гвардии у Августа уставщина, то учения, то маневры, то парады. Лучше уж здесь. Так что приходится жребий тянуть…
Тут же он вытянулся «смирно» и заорал что было сил вслед удаляющейся в царские покои фараонше Сечкиной:
— Да здравствует царица Клеопатра!
Сечкина осталась сеансом довольна. По крайней мере по коридору общаги она прошла царственной походкой, как настоящая фараонша по мозаичным плитам роскошного дворца.
— Следователь областной прокуратуры Панов. Отдел "Р", — представился нежданный визитер, сунул мне под нос «корочки» и цепким взглядом осмотрел кабинет. Мне сразу стало как-то нехорошо. Нет, никакой вины я за собой не чувствовал, но синдром «Красной шапочки» сработал: «Был бы человек, а статья найдется». И тем более, что это за отдел такой "Р"?
— Чем могу помочь нашим доблестным правоохранительным органам, — сказал я по возможности бодро.
Читать дальше