Терри Пратчетт: Господин Зима

— А у тебя и новая побрякушка завелась, — продолжала матушка. — Тут небось магийа замешана, а?

Матушка всегда растягивала «йа», когда говорила о магии, которую не одобряла.

Тиффани взглянула на колечко у себя на пальце. Оно блестело, но не ярко. Если она будет всё время носить его, оно не заржавеет, сказал кузнец, кожный жир защитит металл. Он даже сделал по всему ободку снежинки крохотным зубилом.

— Это просто кольцо. Из гвоздя, — сказала она.

— Железа довольно, чтоб сделать кольцо, — проговорила матушка, и Тиффани остолбенела.

Она что, и правда читает мысли? Порой трудно придумать другое объяснение.

— А почему ты решила, что тебе нужно кольцо? — спросила матушка.

Потому что… У Тиффани было много причин, но она так и не смогла толком в них разобраться. И она сказала единственное, что смогла придумать:

— Потому что мне показалось, что это будет хорошо.

И стала ждать взрыва.

— Ну, раз так, может, оно и правильно, — мягко произнесла матушка.

Она остановилась и показала в сторону от тропы, примерно туда, где был домик нянюшки Ягг.

— Я обнесла его заборчиком. У него, конечно, защита и посильнее есть, да только зверьё бывает слишком глупое, чтобы пугаться.

Молодой дубок был уже пять футов высотой. Его окружал плетень из палок и прутьев.

— Быстро растёт, для дуба-то, — сказала матушка. — Я за ним приглядываю. А теперь пошли, не хочу опоздать.

И она снова устремилась вперёд размашистым шагом. Тиффани бегом кинулась за ней, ничего не понимая.

— Куда опоздать? — спросила она, запыхавшись.

— К танцу, конечно!

— А разве для него ещё не рано?

— Здесь, в горах, в самый раз. Они ведь отсюда начинают.

Срезая дорогу через сады и узкие проходы, матушка вышла на городскую площадь, где уже собралась толпа. По краям площади стояли небольшие лотки торговцев. Множество людей переминались с ноги на ногу с растерянным выражением типа «Что я здесь делаю?». Так всегда бывает, когда люди собираются вместе по велению сердца, но преодолевая некоторое смущение, и утешаются тем, что здесь хотя бы есть всякие вкусности на палочках. Тут же путалось под ногами множество белых курочек. Очень уж хорошие у них яйца оказались, объясняла нянюшка Ягг, жаль резать таких несушек.

Матушка прошла сквозь толпу, чтобы встать в первом ряду. Проталкиваться ей не пришлось. Люди расступались перед ней, сами того не замечая.

Всё как раз начиналось. По улице, ведущей к мосту, примчалась толпа детей, а за ними, тяжело ступая, явились и танцоры, и во главе их шёл Шут в цилиндре. Они выглядели совершенно обычными людьми, Тиффани часто встречала их раньше, кто-то из них был кузнец, кто-то возчик. Танцоры щеголяли в белых нарядах, или, по крайней мере, в некогда белых, и, как и зрители, немного смущались. Это всё так, забавы ради, как бы говорил их вид, не принимайте всерьёз. Они даже махали людям в толпе. Тиффани огляделась и заметила и мисс Тик, и нянюшку Ягг, и даже госпожу Увёртку — здесь собрались практически все ведьмы, кого она знала. Ага, вот и Аннаграмма, свои маленькие приспособления от господина Боффо она оставила дома и выглядит очень гордой.

Осенью всё было иначе, подумала Тиффани. Темно, тихо, уединённо и скрытно, в точности наоборот. Кто тогда смотрел на танец из теней?

А кто сейчас смотрит на него из света? Кто тайно присутствует здесь ? Стоило Тиффани задуматься об этом, матушка сняла шляпу и спустила на землю Эй.

На свободное место протолкались барабанщик и аккордеонист, а ещё разносчик с восемью кружками пива (ведь ни один взрослый мужчина не станет плясать на глазах у друзей и знакомых, нацепив шляпу с ленточками и штаны с бубенчиками, если не будет уверен, что после ему светит выпивка).

Когда шум чуть стих, барабанщик несколько раз ударил в барабан, а аккордеонист взял протяжный аккорд. Это означало: танец начинается и все, кто не успел подойти, пусть пеняют на себя.

Оркестр из двух музыкантов заиграл. Танцоры, выстроившиеся в две шеренги друг напротив друга, отсчитали ритм и подпрыгнули. Тиффани повернулась к матушке, как раз когда двенадцать подкованных башмаков ударили в землю с громким «Бах!», так что искры посыпались.

— Научите меня забирать боль, — попросила она, перекрывая музыку и топот.

Бах!

— Это нелегко. — Матушка Ветровоск не отрывала взгляда от танцоров.

Бах! — снова ударили башмаки.

— Можно заставить её покинуть тело?

Бах!

— Иногда. Или спрятать. Или смастерить для неё клетку, посадить туда и унести прочь. И всё это опасно и убьёт тебя, если ты не будешь проявлять уважение, барышня. Это дорого обходится, а выгоды никакой. Ты просишь меня научить тебя, как сунуть руку в пасть льву.