Далия Трускиновская - Ползучее слово

И тут же стало ясно, как бороться с собственным именем.

Не отказываться от него нужно было, нет, не стирать с себя клеймо благотворительности, а довести ситуацию до абсурда. Конкурс на филфак зашкаливает за шестьсот человек на место – это да, но есть люди, которые желают зарабатывать на жизнь не охраной авторского права, а совсем иными способами. И всем им предстоит стать узкими специалистами, то есть знать все – о немногом, и очень мало – обо всем прочем. О биологии, например.

Рептилий – это звучит гордо!

Использование научных терминов в качестве наименований законом регламентировалось, но касалось это в основном физики и химии. Когда Патермуфий сунул нос в биологию, то обнаружил жалкий список слов, за которые следовало платить. Прочие, выходит, были практически бесплатны! Патермуфий тут же связался с соответствующей комиссией и выкупил права на «рептилия», а в службе контроля за новыми формами зарегистрировал это слово в его мужском варианте. Примерно так же он поступил еще с двумя сотнями странных, но благозвучных научных терминов, и, наконец, запасся справкой из Лингвистической академии о том, что имя и наименование – суть синонимы, обозначающие одно и то же явление. А что? Лингвистическая академия еще и не такие бумажки выдавала.

Со всеми вышеупомянутыми документами он отправился в Регистр филологических заявок и, уплатив тысячу абрикосов, как и рассчитывал, стал единственным держателем кучи новых эксклюзивных имен. С условием – на каждое выдавать не более десяти лицензий.

Осталось только дать рекламу и сыграть на понижение.

Для первых двадцати клиентов он выставил цену даже ниже пошлины на общеупотребительное имя. Когда его спрашивали о тайном древнегреческом смысле новых имен, он выкручивался, как умел. Тот же «рептилий» был им переведен как «волнообразный». И уже приобретен двумя изысканно одетыми молодыми людьми в качестве второго имени для семейного и клубного употребления.

Со словом «диарей» пришлось покрутиться – пока Патермуфий не вспомнил Бриарея и прочих древних титанов, враждовавших с олимпийскими богами, и всю наворованную терминологию, не задумываясь, производил впредь от этих самых титанов – кто их, в самом деле, раскапывать примется?

На всякий случай он запустил рекламу: титаническое имя дает владельцу поистине титаническую силу, понимайте как хотите.

Аристарх слушал и тихо ойкал.

Наконец доклад, при котором докладчик сидел, а слушатель все еще стоял перед ним, закончился.

– Ты здорово поработал, парень, – сказал Аристарх. – И то, что ты меня выкупил, я никогда не забуду. Я буду платить тебе двести… нет, двести пятьдесят абрикосов в месяц.

– Кажется, мы не поняли друг друга. Это я буду платить вам пятьсот… нет, четыреста пятьдесят абрикосов в месяц, – ответил Патермуфий. – Я вас знаю, вы человек надежный. Выплаченные за вас пятьдесят две тысячи скоро окупятся. Да, и отдельно по пять сереньких – за «Рептилия». Когда я в детстве читал про всех этих великомучеников, то понял: неблагодарность – страшный грех.

И Аристарх со вздохом согласился.

Рига, 2004