Сергей Синякин - Медная луна

- Слушай, - сказал розмысл. - Добрыню не видел?

- Ранен Добрынюшка, - продолжая удерживать Ухо в руке, сказал воевода. - Третьего дни увидел он в битве с мунгалами странную лошадь с двумя горбами, кинулся, отбил ее, взялся разглядывать да заспорил с товарищами, кованая она или нет.

- И что же? - с интересом спросил Серьга.

- Кованая оказалась, - признался воевода Илья. - Теперь девки вокруг него хороводятся, говорят, что у нашего Добрыни сотрясение ума. Откуда? Нечему в голове бранника сотрясаться!

Воевода ушел, и Ухо с собой унес.

Видимо, не терпелось ему карлика премудростям птичьим обучить.

Розмысл обнялся с терпеливо ждущим своего часа китайцем.

- Ну, вот твои гоги и магоги, - сказал он. - Слаба у них кишка против ума русского!

- И китайского пороха! - добавил ревниво китаец.

- И немецкого усердия, - кивнул Янгель.

- Ой, не знаю, что бы вы делали с русским умом, китайским порохом и немецким усердием, - сказал жидовин, - если бы не мои познания в алжгебре.

- Ладно, - согласился розмысл. - Все хороши. Нечего делить. Они стали медленно спускаться с крепостной стены.

В синем небе, с которого постепенно сходила копоть ставшей прошлым битвы, сверкнула маленькая золотая точка. Если приглядеться, она более походила на запятую, несущуюся в высоте. День был слишком ветреным и шумным, чтобы услышать наигрыш небесных колокольцев, но если бы чудо стало возможным, наши герои наверняка бы услышали:

Могучею Русью я в небо запущен,

С хрустальной музыкой плыву средь светил.

Куда не гляди - нету княжества лучше,

Не зря же Господь нашу Русь освятил!

Розмысл проводил точку жадным взглядом. И вдруг всем телом он ощутил, ровно ожог, кто-то недобро смотрел на него со стороны. Со взгляда такого душа розмысла залубенела. Серьга медленно повернулся. От высокого светлого терема на него хмуро и озабоченно смотрел князь Землемил. Рядом в синих штанах, красных сафьяновых сапожках и расшитой безрукавке на голое тело стоял кат Николка Еж, нетерпеливо и горячо нашептывая что-то князю на ухо.

И розмысл Серьга Цесарев вдруг понял, что ничего не завершилось, сказки просто не кончаются пресловутым пиром, с пивом-медом на губах, все только начинается, когда кажется, что беды и горе людское уже позади…