Гарри Гаррисон - Билл — герой Галактики на планете Бутылочных мозгов [на планете закупоренных мозгов]

— Привет, — сказал он.

— Здрово, — ответил транслятор. — Ак ты тут?

— Почему ты говоришь с дурацким акцентом? — спросил Билл.

— Потому что я транслятор, вот почему, приятель, — его голос звучал раздражительно. — Это фальсифицировало бы моё положение и мой образ, если бы я не вставлял в свою речь слова из других языков во время разговорной фазы.

— Достаточно тупой довод, — сказал Билл.

— Но не для меня, омерзительное дряблое немашинное существо! — гневно сказал транслятор.

— Не нужно обижаться, — проворчал Билл. Ответом ему было раздражительное механическое сопение и надолго воцарилась тишина. Затем Билл сказал: — Смотрел какие-либо хорошие фильмы в последнее время?

— Что? — спросил транслятор.

— Фильмы, — ответил Билл.

— Ты что, спятил? Я — крошечное транзисторное устройство, приютившееся у тебя справа под мышкой. Или на твоём ухе. Я не уверен. Как я могу смотреть фильмы?

— Я просто пытался пошутить, — извинился Билл.

— Нам не говорили о шутках, — пожаловался транслятор. — Ну всё, достаточно?

— Достаточно что?

— Поговорили.

— Нет, конечно нет! Я только начал.

— Но, видишь ли, я практически полностью исчерпал встроенную в меня возможность разговора. Я, конечно же, остаюсь твоим транслятором, но с большим сожалением вынужден сказать, что разговорный аспект наших отношений подошёл к концу. Все.

— Транслятор? — через несколько минут сказал Билл.

Из транслятора тишина.

— У тебя совсем не осталось слов? — спросил Билл.

— Только это, — ответил транслятор. И это было последнее слово, которое смог вытянуть из него Билл.

Вскоре после этого он услышал второй голос.

Второй голос посетил его той ночью, после ужина из засахаренных малиновых мозгов и тарелки чего-то, по вкусу напоминающего жареную цыплячью печёнку, но выглядевшего как оранжевые «колеса». Он читал этикетки на рубашках в свете лампы, называемой Слепой Филистимлянин, потому что она слабо освещала помещённые перед ней предметы. Он потянулся, зевая, когда позади него раздался голос:

— Слушай.

Билл резко вздрогнул и огляделся вокруг. В комнате с ним больше никого не было.

Как бы в подтверждение его осмотра, голос сказал:

— Нет, я не в комнате.

— А где же ты тогда?

— Трудно объяснить.

— Ну хотя бы попробуй.

— Нет, не сегодня.

— Ну и чего ты хочешь?

— Помочь тебе, Билл.

Билл слышал это и раньше. Это было всегда приятно слышать. Он присел на край ванны и снова оглядел комнату. Никого.

— Мне требуется некоторая помощь, — сказал Билл. — Можешь вытащить меня отсюда?

— Могу, — ответил голос, — если в точности сделаешь всё, что я скажу.

— И что же мне делать?

— Кое-что, что может выглядеть для тебя безумием. Но крайне важно, чтобы ты сделал это точно и уверенно.

— Так что же мне делать?

— Тебе это не понравится.

— Скажи или заткнись! — провизжал Билл. — Это не способствует укреплению моих нервов. Меня не волнует, понравится или нет, если это поможет мне выбраться отсюда. Теперь — говори!

— Билл, можешь похлопать одной рукой по голове, а другой одновременно погладить живот?

— Не думаю, — ответил Билл. Он попытался и у него ничего не вышло. — Видишь? Я был прав.

— Но ты можешь научиться, не так ли?

— Зачем?

— Потому что это — твой шанс выбраться из затруднительного положения. Твоё будущее существование с собственным разумом зависит от того, насколько точно ты сделаешь то, что я скажу тебе, когда я скажу тебе.

— Ну ладно, — произнёс Билл, не видя ничего лучшего, чем продолжать этот идиотизм, поскольку выбор был невелик. — Можешь сказать, кто ты?

— Не сейчас, — ответил голос.

— Ладно, — сказал Билл. — Думаю, есть причина?

— Да, но я не могу назвать тебе её. Сделаешь, как я сказал, Билл? Теперь тренируйся. Я вернусь.

И затем голос исчез.

На следующее утро в палату к Биллу пришла делегация тсурианских врачей. Двое из них имели знакомый сферический вид. Ещё один управлял чем-то, похожим на тело большой колли. Со множеством блох, которых он вычёсывал задней лапой. И последние двое когда-то могли быть чинжерами, так как это были ярко-зелёные ящерицы.

— Время для бассейна старой доброй протоплазмы, — бодрым голосом произнёс Др.Вескер. Это было его имя. — Я — Др.Вескер, — сказал он таким тоном, как будто Биллу было необходимо это знать. Тревога Билла не ослабла.

Эти тсурианские мужчины были докторами, о чём говорили длинные, свободного покроя белые халаты, и стетоскопы, щегольски торчащие из их карманов. Все они говорили на стандартном, классическом или тсурианском, так что транслятор Билла, который всё ещё оставался имплантированным у него под мышкой, безо всяких проблем справлялся с переводом. Одним из первых вопросов Билла был: