Дмитрий Емец - Великое Нечто

— Я ничего не упустила? — спросила она.

— Все отлично, даже более чем, — искренне сказал Корсаков.

Даже Ирина, казалось, была слегка удивлена подобным превращением.

— Позволь, — пробормотала Ирина, вглядываясь в лицо девушки, — но твои глаза… Разве они были зеленые?

Лирда растерялась, но на помощь ей немедленно пришелНикита.

— Глаза, глаза… Я, например, никогда не замечаю, какие у женщины глаза! — заявил он.

— Как это не замечаешь? — удивилась Ирина.

— То есть я, конечно, замечаю, есть у женщины вообще клала или нет, но какого они цвета — это для меня слишком гонко. — И, потеряв интерес к разговору, Никита вплотную занялся сосисками.

— Вы голодны? — Корсаков встал и подвинул Лирде стул.

Девушка некоторое время смотрела на салат, не решаясь дотронуться до вилки.

— Выглядит вкусно, — сказала она.

— Ешь-ешь! — Ирина торопливо придвинула к ней тарелку. — Тебе нужно поддерживать форму.

Лирда вздрогнула и торопливо склонилась над тарелкой.

Павел был из породы тех высоких, худых, широкоскулых, слегка суетливых, чрезвычайно добрых и рассеянных людей, которые вечно теряют ключи, очень мягки и милы, но в то же время, когда дело касается их любимого дела, способны проявить необыкновенную твердость и упорство, граничащее с крайним упрямством.

— Ничего особенно сложного. Обычный простенький шифр, — сказал он, разочарованно взглянув на листок. — Я его за полночи расколю.

— Вот и чудесненько! А начать можно прямо сейчас, — обрадовался Никита.

Павел смутился.

— Я бы с удовольствием, но вы даже представить себе не можете, как рано встают эти голландские фермеры.

— Фермеры?

— Ирина устроила меня переводчиком на выставку. Голландский племенной скот. Я весь провонял свинарником… Ну да ладно, давайте сюда свою бумажку!

— За это я тебя и люблю! — расчувствовался Бурьин. — Смотри, Лешка! Настоящий русский человек, не колбаса ливерная какая-нибудь!.. Не смотаться ли мне, кстати, за пивом?

Грзенк осознал, что волнуется, увидев, что его третье ложнощупальце завязалось морским узлом. Уже двадцать часов от Лирды не поступало никаких известий. Кнорс также куда-то запропастился, и, несмотря на все усилия, наладить с ним связь не удавалось даже посредством умерших родственников.

Правда, на мгновение Грзенку показалось, что он нащупал кнорса где-то над Андами, но почти сразу же потерял его. Хищник сделался совсем неуправляемым. «Только бы он не вздумал охотиться», — забеспокоился Грзенк и в которыйраз пожалел, что выпустил его из контейнера.

Чтобы успокоиться, ворчливый папаша непоседливой дочки погрузился в ванну с азотной кислотой, приятно размягчавшей его роговую чешую, и постарался расслабиться.

Наконец-то наступил долгожданный покой. Не для его расшатанных нервов вся эта свистопляска. Хорошо бы впасть в спячку циклов эдак на пяток, но пока Лирда находится на этой ужасной планете, едва ли это реально. Приходилось ограничиваться кратковременным отдыхом. Грзенк отдал приказ автопилоту взять управление и разбудить его не позднее, чем звездолет совершит два полных оборота по орбите Плутона.

«Может, к тому времени Лирда выйдет на связь или кнорс обнаружит ее и возьмет под защиту», — решил Грзенк и, произведя блокировку сознания от тревожных мыслей, заснул.

Но выспаться не удалось. Прадедушке Бнургу приспичило втиснуться к нему в сознание именно в эту ночь, и это несмотря на то, что беспокойный старик уже циклов пятьдесят, как погиб. На этот раз прадедушка избрал для появления форму животного, называемого на Земле собакой. Большая лохматая дворняга развесила уши и почесала задней лапой грязный живот.

— Блохи, — пожаловалась она.

«Что за нелепая любовь к превращениям?» — подумал Грзенк.

— Э-э… Зачем ты пришел, дедушка? Что нарушило твой покой? — спросил он, ловя себя на том, что всегда говорит с призраками выспренно.

— Ав! Великое Нечто близко, — сообщил пес. — Оно совсем рядом.

— Рядом с кем? — зевнул Грзенк, всегда равнодушно относившийся к пророчествам.

Поняв, что вздремнуть не удастся, он уныло вытащил клапан и выпустил из ванны азот. Пес подошел и несколько раз лизнул лужицу.

— С Лирдой, естественно, — сказал он.

— ЧТО?! — Едва услышав имя дочери, Грзенк взвился, как ракета, переменяв сотню форм — от тушканчика до черепахи.

Бнург, высунув язык, сочувственно наблюдал за ним.

— Не переживай, с ней все в порядке. Великое Нечто не причинило нашей девочке вреда. Пока не причинило, — уточнил он.