Кристина Мизухара - Чужезасранец [СИ]

— Ой, да ладно хватит! — отмахнулся рукой Джейми и отвернулся. — Этого я и дома наслушался.

— Вот видишь. Наслушался, да не задержал в голове. И если тебе так уж плохо дома, может, я пойду тогда да не стану с тобой время зря терять? — легко взлетела фея над подоконником.

— Нет-нет, ты погоди! — подскочил Джейми. — Это я так, увлёкся. А ты сама, где живёшь?

— В лесу. Как все эльфы и феи. — Опять уселась она на подоконник и свесила свои тоненькие светящиеся ножки в «доспехах».

— С гномами?

— Нет, гномы отдельно. Они слишком деловые эти гномы, — гордо вскинула подбородок фея и по-деловому сложила руки на груди. — Всё умничают да указывают. Считают нас стрекозами легкомысленными. Всё-то мы ерундой занимаемся, — тоненький голосок наполнился нотками укора и неподдельной обиды.

— А как ты про меня узнала? Ну, что я… это… тут вот…

— Нам всем это Алба говорит.

— Алба? Знаю: Албой называли древнюю Шотландию.

— Наша Алба ещё старше. Она помнит даже древних шетландцев, которые здесь были задолго до шотландцев. Она многое помнит.

— А тебя назвали Мерседес в честь машины?

— Ну, вот ещё! — фыркнула фея, и её крылышки возмущённо заходили туда-сюда. — Когда я появилась, ещё и колеса-то не изобрели.

— Правда? Ого! — в восхищении распахнулись большие синие глаза Джейми с красивым, выразительным миндалевидным разрезом. — Да иди ты! А сколько тебе лет?

— Семьсот.

Парень нахмурился и сдвинул брови.

— Хах! — вдруг подпрыгнул он. — Ерунда получается. Народ колесил вовсю ещё за пять тысяч лет до нашей эры. Так что, кто-то тут врёт, — радостно развёл он руками, широко улыбаясь.

— Подумаешь, немножечко приукрасила, — недовольно скривилась Мерседес. — Всё равно я старше этих ваших Мерседесов и Астон Мартинов, хоть и самая младшая из фей. Поэтому мне нельзя облажаться с тобой. Нужно довести тебя до ума, тогда мне доверят одну бедняжку, которая попала к вам в двадцать первый век из двадцать пятого. Она там у вас вообще не может из дома выйти, чтобы её машина не задавила. Не привыкла к машинам, которые давят людей, — мастерски «перевела стрелки» фея.

— Ух ты! — загорелись глаза Джейми. — А что там в двадцать пятом веке ещё есть интересненького?

— Да ничего такого, — равнодушно махнула пилочкой Мерседес. — Все обленились до конца, только и знают, что сидеть с голосовыми ноутбуками да переодеваться десять раз за день.

— Мерседес Сарди…

— Синдрилонская!

«Всевышний, а фею с именем попроще они мне не могли послать?»

— Не могли.

Парень опешил.

— Ты и мысли слышишь?

— Конечно! — мадам Синдрилонская даже чуть подпрыгнула на месте, а приземлилась уже, поработав крылышками. — Я же женщина!

— Ага. Мерседес Сирди… ой, прости, Сидри…

— Так, ну, хватит! Называй меня фея Вжик или просто Вжикки. Так меня зовут знакомые эльфы.

— Договорились, — просиял Джейми. — Фея Вжик, я кушать хочу.

— О, всемогущая Алба! — схватилась за головку Вжикки. — И за что мне всё это? Ладно, попробую что-нибудь придумать.

Пилка в её руках растворилась в воздухе, а потом исчезла и сама фея, да так быстро, что Джейми даже не смог уловить: она куда-то улетела или лопнула как мыльный пузырь.

Ему опять сделалось грустно. Он даже не стал задумываться над тем, как быстро и легко принял, что в его мире существует какой-то сундук времени и феи с их миром, которым правит какая-то Алба. Сначала хотелось есть. Джейми ждал Вжикки довольно долго, надеясь, что она появится с куском оленьего пирога, но вместо неё раздался лязг затворки в двери. Она открылась, в неё просунулся большой комок тряпок, после чего затворка с громким лязгом захлопнулась.

Снова обходя лужи и грязь, парень подошёл к входу и подобрал посылку. Размотав её, он обнаружил внутри кусок домашней колбасы и краюху хлеба. Колбаса была обугленная и горелая, а хлеб наоборот — сырой и вонял дрожжами, это не говоря уже о смердящих мышами и мочой тряпках, но Джейми принялся с аппетитом жевать тут же. Внутри колбасы оказалась вполне годная свинина, да и хлеб тоже показался съедобным, особенно вместе с мясом.

Съев всё до крошки, Джейми уже привычно уселся у стены и задремал. Он всё время просыпался и пытался улечься как-нибудь так, чтобы ноги не оказались в луже, или голова не попала под капли воды, поэтому промучился всю ночь. И это уже вторую подряд. Проваливаясь в сон, он опять погружался в тот самый сладостный, вожделенный мир с его школой и учителями, футболом и отличницей Шинейд МакАлистер, которая нравилась ему ещё в восьмом классе, и к которой он планировал «подъехать» чуть позже, когда она немного подрастёт и «созреет», а он — нагуляется и тоже «созреет». Просыпаясь, парень лелеял надежду оказаться дома в своей комнате в кровати, но всё ещё валялся на соломе у стены в замке в восемнадцатом веке. От несокрушимой силы разочарования делалось больно и душевно и даже физически, и он опять проваливался в сон.