Геннадий Прашкевич: Человек из морга

– Никак не привыкну, Эл. Вечно с тобой что-то неладно. То нос вытянется, то глаза ввалятся.

– Пить надо меньше, – заметил Джек.

– Это верно, – подтвердил я. – Ты скоро сам себя узнавать перестанешь.

И спросил:

– Кирк, на тебя, правда, нападал птеродактиль?

Кажется, я попал в точку. Даже Нестор ухмыльнулся, даже человечек в голубой рубашке оторвался от газеты. Он взглянул на Отиса, и мне показалось, во взгляде его промелькнула ненависть.

– Ты что это, Эл? У тебя дерьмовое настроение, Эл? – Первый же глоток опьянил Отиса, он давно был пропитан спиртом. Тем не менее, бормоча, подозрительно меня оглядывая, он сунул мне под нос искалеченные пальцы. – Я же показывал тебе руку, Эл.

– Да ну, руку? – протянул я. Зелье Нестора и на меня подействовало. Мне самому стало интересно, что я еще выкину, руководствуясь проснувшейся интуицией. – Факты, вот что важно, Кирк! Голые факты. Поверю чему угодно, если мне представят факт. Я знал женщину, Кирк, родившую за два года троих детей, одного за другим. И это был факт, Кирк! Я сам видел этих детей.

Отис оторопело спросил:

– Ты считаешь это фактом?

Я моргнул умиротворенно:

– Знаешь, Кирк, по-моему, ты дерьмо. У меня был приятель, он всегда ходил с палкой. У него там не только пальцев, у него там, считай, и ноги не было. Но он никогда, совсем никогда, Кирк, не утверждал, что ее отъел птеродактиль.

Отис побагровел. Он смотрел на меня со все большим подозрением:

– Что у тебя с голосом?

Я удивился:

– А что у меня с голосом?

– У тебя голос изменился, Эл.

– Что у меня с голосом, Джек? – спросил я с пьяной заинтересованностью.

– Пьешь много, – охотно объяснил Джек. – А ты, Кирк, действительно, скоро перестанешь себя узнавать.

Ирреальный мир.

Какие-то осквернители могил, труп, у которого отхватили ухо, хотя этот труп уже месяц лежит в земле, бармен с головой, поблескивающей, как глянцевое яйцо, нелепый человечек в расстегнутой голубой рубашке, китайцы, кивающие далее вентилятору, вдруг заработавшему под потолком, искалеченные пальцы Отиса, Джек Берримен, вдруг впавший в необычную для него задумчивость, и этот остров за стенами бара – прирастающий кладбищем, черт возьми! И черное жирное солнце глоубстера, распростершее над миром извилистые тонкие щупальца.

– Вот что, Кирк, – пьяно сообщил я, отгоняя все эти видения. – Факты это факты, со мной не спорь… Факты всегда остаются фактами… – Я запутался в несложной фразе, но китайцы и человечек в голубой рубашке смотрели на меня, и я выпутался: – С фактами глухо… Могу дать совет… Да, Кирк, ты нуждаешься в добром совете…

Меня понесло.

Фирменный напиток Нестора и наглые мутные глаза криптозоолога вдохновляли меня.

Заниматься тварями, которых нельзя посадить в клетку, это все равно, что поденке изучать вечность, заявил я побагровевшему Отису. Не трогай вечности, Кирк. Мы все здесь поденки. А твой глоубстер, он дерьмо. Не знаю почему, но мне так кажется. Просто большая куча Дерьма, ничего больше. Вообще скажу, Кирк, несерьезное это занятие – совать пальцы в пасть птеродактилю. Совсем плохое занятие, несерьезное. И остров Лэн, Кирк, куча дерьма. А вот моя пневмония, она от Бога. Я ее схлопотал, чтобы не болтаться среди дураков. Понял? И вообще, пьяно прищурился я, завтра нос у меня будет другой. И волосы будут виться. Видишь, у меня прямые волосы, а вот завтра они будут виться. Это факт, Кирк. Это тебе не падаль, выброшенная океаном. Подумаешь, глоубстер. Дохлая медуза! Видал я таких. Есть медузы, что потянут сразу на пару тонн, вот какие! И ни костей у них, ничего такого. Зачем заразе кости, подумай сам!

И спросил:

– Бывают волосатые медузы, Кирк?

– Только в бреду, – огрызнулся Отис. – Ты бредишь, Эл.

Человечек в голубой рубашке давно уже к нам не прислушивался. Прислушивались к нам китайцы и Нестор. Я чувствовал себя, как в аквариуме. Они все смотрели на меня, как сквозь толстое стекло.

– Медуза… – повторил я. – Что бы ты ни сочинял в «Памятках», Кирк, все равно медуза… Или головоногое…

– А ты видел раковину? Или когти? Или клюв? – Отис был по-настоящему взбешен.

– Зачем так много? – пьяно возразил я. – Это не птеродактиль. Мы говорим о большой медузе. Послушай, Кирк… – В голову мне пришла новая идея. – А может эта куча дерьма быть просто гигантской амебой?

– У тебя воображение, как у амебы, – взорвался Отис. Он, кажется, начинал узнавать меня. – Джек! Как ты его терпишь? Зачем ты его сюда притащил? Он отлежал в постели остатки ума. Внешне он выглядит умнее Нестора, а несет полную чепуху. «Амеба»… – повторил он с отвращением. Нелепость моего предположения была для него столь явной, что он даже успокоился малость. – О глоубстере, Эл, я знаю больше, чем кто бы то…