Алексей Лютый - Запрещенный угар

— Ну, здравствуйте. Я вижу, нас не ждали и нам не рады, — проговорил старшина, наставляя на ошалевших небесных лазерное ружье. — Жаль. А я думал, что весь этот праздник, — Шныгин обвел рукой богатый стол, — ради нас затеян.

В следующее мгновение полупарализованные небесные увидели, как их апартаменты заполняются теми самыми ненавистными землянами, которых они еще несколько секунд назад считали сметенными с лица Вселенной. А «икс-ассенизаторы», явно наслаждаясь шоковым состоянием врага, брали ситуацию под контроль. Все еще плохо чувствующая себя Сара вместе с Насаном остались в захваченном ранее корабле, чтобы присматривать за раненым пилотом, а заодно не дать возможности бывшему командиру кого-либо предупредить о случившемся раньше, чем спецназовцы выяснят все необходимое.

Но и без них бойцов было вполне достаточно, чтобы держать ситуацию под контролем. Зибцих остался в коридоре. На всякий случай! Вдруг кому-то из экипажа придет в голову мысль спасти руководителей мятежа. Кедман со Шныгиным заняли позиции по обе стороны дверей, а Пацук прошел за спину небесным, пока те не могли даже пошевелиться от изумления. Наконец Серый, обладавший куда более крепкими нервами, чем его подельник, первым пришел в себя.

— Тревога! Нас предали! К оружию, братья! — завопил он. Из-за шторы донеслось сдавленное хрюканье, а затем оттуда высунулся слуга-толпотоид и показал Серому фиолетовый язык.

— Брысь отсюда! — цыкнул на него Шныгин, и толпотоида из салона как выхлопными газами сдуло. А старшина посмотрел на небесных. — Ну и зачем так орать? — недовольно поинтересовался он. — Корабль под нашим контролем, экипаж полностью деморализован, блин, так что на помощь вам никто не придет. У вас есть единственный способ избежать смерти и мирно прожить остаток дней где-нибудь на Самбаравадже, рассказывая аборигенам о том, какую ошибку вы допустили, подбивая их на восстание против всенародно избранной власти.

— Идиоты! А вы не подумали, что мы смерти не боимся? — вскочил на ноги Сиреневый и выхватил из-под балахона какую-то плоскую коробочку. — Операция вошла в последнюю стадию. Может быть, вы и смогли бы ее остановить, если бы выбрались отсюда, но вот это у вас как раз не получится. Корабль заминирован, а у меня в руках импульсный детонатор. Стоит нажать на кнопку, и мы все взлетим на воздух, правое дело восторжествует, и победа все равно будет за нами.

— Ну так взрывай. Чего ты ждешь? — поинтересовался Пацук.

Сиреневый резко повернулся в его сторону.

— Микола, может, не нужно его подзуживать? Вдруг и вправду взорвет? — вмешался в разговор Кедман. — Эй, уважаемый небесный, зачем так горячиться? Любые проблемы можно решить без суицида…

— Да пусть рвет! Что ты до него докопался, — хмыкнул Пацук.

Прежде чем Шныгин, которому, как и остальным, не хотелось помирать в расцвете сил, успел вмешаться в происходящее, небесный нажал на кнопку. Старшина невольно зажмурился, представляя, как сейчас все исчезнет во всепоглощающем пламени взрыва, но ничего не произошло. Сиреневый, не понимая, что случилось, нажал на кнопку еще и еще раз. А затем взвыл и, забыв о своей ментальной силе, попытался с кулаками накинуться на Пацука… Естественно, получил по зубам и успокоился. Минуты на три. Серый в это время даже не пошевелился. Наверное, решил, что уже умер.

— Откуда ты знал, что она не сработает? — подозрительно посмотрел на есаула Шныгин.

— А чего тут знать? Я просто, пока вы лясы точили, обшарил у него карманы, изъял коробочку, вынул из нее какую-то деталь и положил на место, — самодовольно заявил Пацук. — Ловкость рук и никакого мошенства!.. Ну а теперь скажите, кто лучший переговорщик?

— Да пошел ты, — беззлобно ругнулся старшина, покачав головой. — Приведи этого урода в чувство. Нам срочно нужна информация.

— А одним не обойдемся? — поинтересовался Пацук, кивнув головой на Серого, который после нажатия Сиреневым кнопки так и продолжал стоять столбом.

— Да он, по-моему, окончательно потерял дар речи, — предположил Шныгин, и Миколе не осталось ничего другого, кроме как с ним согласиться.

Приведенный в чувство Сиреневый поначалу продолжал буянить. Он поливал «икс-ассенизаторов» оскорблениями, треть из которых бойцы просто не поняли, еще для одной трети «универсальный переводчик» не смог найти соответствующий эквивалент, ну а остатки пространной речи люди просто не посчитали оскорблением. Ну скажите, кто обидится, когда его назовут «бутербродом с икрой» или «владельцем „шестисотого“ „Мерседеса“»?.. А вот Сиреневый почему-то считал, что это обидно.