Пирс Энтони - Голем в оковах

Несмотря на страх, Гранди рассердился:

– Чего-чего, а ума у меня побольше, чем у любого гривастого шестиногого. Если я не вымахал верзилой и не могу сражаться с чудовищами…

– Сражаться нет никакой надобности, – промолвил муралев, томно потягиваясь. – А вот много ли у тебя ума – это мы скоро выясним. Я предлагаю тебе испытание. Докажешь, что ты и вправду смышлен, – добро

пожаловать в замок.

Звучало не слишком заманчиво, но…

– Каким манером я могу доказать, что и вправду смышлен?

– Мы с тобой три раза сыграем в черточки-коробочки. Победишь – впущу тебя в замок.

Проиграешь – съем. Ну как, по-моему, справедливые условия?

Гранди сглотнул. Его в этих условиях устраивало далеко не все.

– А если мы сыграем вничью?

– Все равно пропущу, ты ведь докажешь, что равен мне по уму. Мы, муральвы, вообще народ великодушный. Никто этого почему-то не замечает, ну да ладно. Я уступаю тебе первый ход в каждой игре.

Гранди все это по-прежнему не восхищало, но он вспомнил о том, что ему действительно необходимо добраться до доброго волшебника, о том, что его всегда считали отменным игроком в черточки-коробочки, и согласился. В конце концов, есть шанс выиграть.

– Вот и прекрасно! – весело промолвил муралев и неожиданно подпрыгнул на месте. Приземлился он на прямые ноги, которые под его весом погрузились в плотно утрамбованную землю. Муралев подтянул ноги, и в земле осталось шесть углублений. Затем он подпрыгнул снова, приземлившись на сей раз чуть в стороне. Три ноги попали в дырки, оставшиеся после первого прыжка, а еще три проделали новые.

Чудовище осторожно отступило, перед ним красовались девять выбоин, причем та, что в центре, поглубже.

– А вот и игровое поле. – провозгласил муралев.

– Ну и поле, – удивился Гранди, – всего на четыре коробочки. Да на таком поле…

– Что? – Муралев выпустил коготь, и голем благоразумно решил отложить акцию протеста до лучших времен. В конце концов, неважно, большое поле или маленькое, принципа игры это не меняет. К тому же первый ход за ним.

Гранди ступил вперед и провел ногой линию между угловой и средней выемками со своей стороны. Муралев потянулся и провел когтем черту от точки, до которой довел линию Гранди, к другой угловой выемке. Одна сторона фигуры была завершена.

Гранди провел линию из ближнего угла вверх, и муралев тем же манером завершил боковую сторону. Гранди провел черту с ближней к чудовищу стороны, муралев, чиркнув когтем, завершил и эту сторону. Затем каждый из противников провел линию по четвертой стороне. Теперь игровое поле представляло собой большой квадрат с единственной выемкой посредине, и голем с ужасом осознал, что победа ему не светит.

Гранди ничего не оставалось, кроме как провести линию из центра к одной из сторон, что давало противнику возможность следующим ходом завершить первую коробочку, а затем и все остальные. Выхода не было.

– Ходи или сдавайся! – проурчал муралев.

Гранди вздохнул и сделал ход. Противник, естественно, поступил, как и следовало ожидать, – завершил все четыре коробочки и пометил каждую буквой М. Голем продул вчистую.

– Думаю, теперь я уступлю тебе первый ход, – пробормотал Гранди.

– Об этом не может быть и речи, – твердо возразил муралев. – Я обещал тебе право первого хода и слово свое сдержу. Ты уж не сомневайся. – Чудовище вновь выпустило коготь и со значением посмотрело на Гранди.

Ну и попался! Преимущество явно было на стороне делавшего второй ход, а значит, дело шло к тому, что его, Гранди, съедят.

И тут голем кое-что вспомнил. До сих пор ему не приходилось играть на поле со столь малым количеством коробочек, но принцип игры должен был оставаться неизменным. Возможно, ключ к победе в том, что игрок вовсе не обязан завершать коробочку, если имеет возможность сделать иной ход. Таким приемом пользовались редко, ведь это выглядело отказом от преимущества, но сейчас подобная стратегия могла сработать. Во всяком случае, попробовать стоило.

Соперники начали вторую партию из условленных трех. Первый ход Гранди сделал точно такой же, как и в прошлый раз, и муралев продолжил таким же образом. Они завершили две стороны наружного квадрата, и тут Гранди неожиданно провел черту к центру.