Алексей Калугин: Проблема экспорта

Чейт снова наполнил свою рюмку, ткнул было горлышком бутылки в рюмку Кислова и удивленно поднял брови, обнаружив, что она полная.

– Ты почему не пьешь?

– Давай-давай, – нетерпеливо махнул рукой Кислов.

– Давай-давай, – передразнил его Чейт и выпил.

Плотно закусив после третьей рюмки, Чейт расслабленно откинулся на спинку стула и глубокомысленно изрек:

– Ну вот, после третьей – разговор. Так что у тебя за проблемы?

– Моей колонии грозит закрытие.

– Да ну? – С деланным изумлением Чейт, как маленькие крылья, раскинул в стороны кисти рук. – В самом деле? Это самая свежая новость на сегодня?

– Чейт, я говорю серьезно.

– Отлично. – Чейт отбросил фиглярство и, подавшись вперед, навалился грудью на стол. – Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе причину?

Кислов нервно дернул щекой:

– Я не о том.

Чейт жестом руки прервал его:

– Как я слышал в АСКОП, за два года твоя колония показала полную бесперспективность. Ее можно было бы закрыть прямо сейчас, но в таком случае АСКОП пришлось бы платить неустойку колонистам, заключившим контракт на полный трехгодичный срок. Именно поэтому Ассоциация продолжает делать вид – только делать вид! – что все еще интересуется колонией на Эльфе. Ты, как профессионал, должен понимать это не хуже меня. По статистике, только каждая седьмая колония становится постоянной, а в разряд метрополий переходит лишь одна из двадцати.

Кислов слушал Чейта, согласно качая головой и уткнувшись взглядом в руки, вертящие вилку. Все так же, не поднимая глаз, он тихо произнес:

– Я хочу сохранить эту колонию.

– Зачем? – удивленно округлил глаза Чейт и налил себе еще одну рюмку.

– Эльф идеально подходит для жизни людей.

Лицо Чейта презрительно скривилось.

– Слушай, только не рассказывай мне сказки. Демографической проблемы давно уже не существует. Разве это первая планета, которую ты бросаешь по причине бесперспективности?

Кислов молча ковырнул вилкой пустую тарелку.

– Нет, ты не отмалчивайся. – Чейт отобрал у него вилку и воткнул ее в салат. – Отвечай, раз уж сам завел этот разговор.

– Это трудно объяснить. – Кислов посмотрел в глаза своему собеседнику и понял, что Чейт уже знает, о чем он собирается говорить. И тем не менее хочет, чтобы он произнес это сам. Кислов набрал полную грудь воздуха, как перед прыжком в ледяную воду. – Здесь я впервые понял, что колонисты по-настоящему полюбили свою планету. На других планетах я видел, что высадка является для колонистов просто работой, способом поднакопить деньги. Если кто и оставался на второй срок, так только одиночки, привыкшие к бродячей жизни, к переездам с места на место и вечной неустроенности. Большинство же считали дни до окончания срока контракта и по его окончании спешили вернуться в метрополию, чтобы осесть там, обзавестись домом, семьей, друзьями. А местные колонисты нашли свой дом на Эльфе. Они не хотят отсюда улетать.

Кислов как-то неуверенно дернул плечом, будто хотел произнести: «Ну, что здесь еще можно сказать?» – но почему-то передумал.

– А ты сам? – выждав какое-то время, спросил Чейт.

– Что? – переспросил Кислов. – Сам-то ты тоже хочешь остаться на Эльфе?

Это был уже не вопрос, а скорее утверждение, констатация факта.

– Я пока еще не думал об этом, – смущенно и не очень искренне произнес Кислов. – Но, собственно, почему бы и нет.

Чейт выпил рюмку и, закинув одну руку за спинку стула, посмотрел на собеседника долгим изучающим взглядом, после которого рентгеновский луч можно было сравнить разве что только со светом карманного фонарика с севшим аккумулятором.

– Это называется старость, Сережа, – изрек он наконец свой неутешительный диагноз.

– Да брось ты, – отмахнулся Кислов. – Я же серьезно…

Чейт еще пожевал салат и вдруг обратил к Кислову лицо с выражением обманутой невинности:

– Слушай, а горячее что-нибудь будет?

– Будет, будет тебе и горячее.

Кислов сходил на кухню и выставил на стол два глубоких блюда. На одном возвышалась белая горка крупного рассыпчатого риса, на другом источали волшебный аромат куски тушеного мяса.

Высоко задрав нос, Чейт с наслаждением втянул мясной дух.

– Что-нибудь из местной живности? – с живым любопытством спросил он.

Кислов усмехнулся:

– Обыкновенная свинина, от хрюшки традиционной земной породы.

Чейт с явным неодобрением поджал губы, но тем не менее наложил себе полную тарелку.

– Когда бросишь заниматься колонизацией планет, становись поваром, – посоветовал он другу, проглотив первый кусочек мяса.