Сергей Панарин - У реки Смородины

Так и получилось, что под утро старший сержант и ефрейтор Емельяновы стояли у распахнутой двери, поплевывая в проносящийся мимо пейзаж, и Ваня отважно курил, стряхивая пепел «за борт». Впрочем, поезд не слишком торопился, не скорый же!

– Смотри, продует, – предупредил Егор, но брат не расслышал.

Ночное опьянение начало развеиваться, оставляя неприятное ощущение во рту и странный гул в голове. Крепкие молодые организмы легко побеждали зеленого змия.

В тамбур ввалились четверо развеселых дембелей-десантников. Им хотелось утверждать первенство своего рода войск и сеять повсюду зерна порядка. Естественно, достигался обратный эффект.

– Э, мазута! – гаркнул самый развеселый. – А ну метнулся, дверь закрыл!

Близнецы не расслышали слов, но по свирепому выражению лиц прочитали, что у ребят есть претензии.

– Идите вы в дуло, – добродушно сказал Иван.

Десантники тоже не разобрали смысла, зато по улыбающейся физиономии Старшого определили вопиющее пренебрежение и издевку.

– Ты че, э? – Самый развеселый толканул Ивана в грудь.

Егор шлепнул горячего парня в лоб. Группа в тельняшках и беретах подалась назад.

– Бей щеглов! – завопил развеселый, и началась потеха.

Вот как раз в дебюте драки Ивана и толкнули, он поскользнулся и полетел из вагона. Брат-ефрейтор поймал Старшого, но стартовал сам не без помощи десантников.

В очередной раз выяснилось, как удачлив первый и насколько не прет другому.

– Сволочи, – по-прежнему беззвучно произнес Иван, пульнул бычком в глаз синеберетному заводиле и грамотно сиганул за близнецом.

Старший сержант кувырком скатился по насыпи и угодил в старую копну сена.

– Мягкая посадка, – выдавил Иван, поднимаясь на ноги.

В ушах будто бы шипело. Такое случается, если долго терпеть громкие звуки, а потом попасть в тихое место.

На земле валялись солнцезащитные очки-хамелеоны, выпавшие из кармана. Старшой любил эти очки. Они подчеркивали его мужественность.

Поднял и тут же отбросил в кусты:

– Да, жизнь дала трещину. Разбились.

Здесь, в низине, уже скопился утренний туман, хотя небо лишь начало сереть и до рассвета было около часа. Иван четко различил дорогу, идущую вдоль железнодорожной насыпи. Две глубокие колеи с грязными лужами. Парень отметил, что мутная вода не тронута ледком, значит, не особо холодно. Сено, так кстати оказавшееся на обочине, видимо, свалилось с трактора. Значит, где-то рядом есть поля и деревня.

Старшой справился с головокружением и зашагал к месту падения брата. Здесь насыпь отделялась от дороги высокой порослью кустарника. Иван предпочел карабкаться по склону, придерживаясь за него левой рукой. Галька сыпалась волнами, норовила забиться в армейские ботинки.

– Егор! – Пар вырвался изо рта, заклубился, рассеиваясь, словно сигаретный дым.

Шагах в двадцати зашевелились кусты, раздался стон, переходящий в нецензурный возглас.

«Матюгается, значит, живой!» – обрадовался Старшой. В шальной голове крутилась песенка: «Расплескалась синева, расплескалась. По беретам растеклась, по погонам…»

Егор выполз на склон. Штаны и куртку покрывал слой пыли, правое колено было в грязи. Здоровяк оцарапал лоб, к тому же держался за локоть левой руки и морщился.

– Как нефартово приложился! – пожаловался Егор. – Но вроде ничего не сломано.

– Вот и хорошо, – буркнул Иван. – Главное, живы и условно здоровы. А тем козлам я бы сейчас с удовольствием насовал по рылам.

– Или они тебе, – хмыкнул ефрейтор, отряхиваясь.

Братья замерли на склоне – два парня в парадках. Октябрьская ночь медленно отступала.

Шок, испытанный при падении, прошел, и стало зябко.

– А холодно, блин, – хмуро пожаловался Егор.

Старшой кивнул, размышляя, что предпринять:

«Лезть на железнодорожное полотно? Бессмысленно. Идти? А куда? Можно замерзнуть, не добравшись до жилья…»

Иван забрался чуть выше и обозрел темный лес. Во мгле виднелся столб дыма, поднимающийся из чащи в темно-серое небо.

– Дыма без огня не бывает, – усмехнулся Старшой. – А где огонь, там тепло и люди.

– Пойдем, – обрадовался младший.

Они продрались сквозь кустарник, пересекли разбитую дорогу и углубились в заросли.

Осенний лес пахнет особенно – кто бывал, тот понимает. Иван надеялся уловить в этом аромате запах дыма, ведь ориентироваться вприглядку было нельзя. Зато Старшой запомнил направление. Спустя четверть часа бесплодной ходьбы он пожалел о своем скоропалительном решении: «Уж лучше бы пошли вдоль дороги».