Дмитрий Гришанин - Безликие

До самого последнего момента Мах надеялся, что у магов ничего не выйдет, что смерч, сотканный их колдовством, вдруг рассеется и освободившаяся драконица улетит в поднебесье, но ему не повезло. Маги наилучшим образом управились со своей частью безумной затеи, и теперь настал его черед действовать.

Мах помедлил еще полчаса, дожидаясь, когда могучий ящер насытится, и с бесстрашной улыбкой на лице, но на ватных ногах, пошел на свидание.

— Здравствуй, милая. Надеюсь, ты меня еще помнишь, — срывающимся от волнения голосом поприветствовал он Лулу за двадцать шагов.

Но чуткая драконица, похоже, услышала рыцаря. Она отвернулась от бычьей туши, с которой последние пару минут лениво слизывала кровь, с явным интересом посмотрела в сторону смельчака. Вдруг, оскалив окровавленную пасть, Лула взревела и рванулась к нему. К счастью для Маха, он еще не переступил границу смерча, и порыв драконицы кончился ничем.

Мах, ошарашенный таким приемом, замер как вкопанный.

— Не робей, Мах, я рядом, — обнадежил дед Пузырь. — Ну где же твоя отвага! Мы уже почти у цели!

— Ага, это сейчас ты рядом, а через пять шагов я окажусь с этой милашкой один на один, — ответил рыцарь, едва шевеля непослушными губами. — Посмотри, как она облизнулась! А что, если ей вздумается меня укусить? Если такая тяпнет, никакой лекарь не поможет!

— Да брось ты, сыта она, — заверил призрак своего подопечного. — Ведь десять с половиной здоровенных быков слопала! И как только в нее все это влезло?

— Как же, сыта… Чего ж она тогда так на меня смотрит?.. Ты же видел, как она на меня кинулась!

— Может, она тебя уже вспомнила? — предположил призрак. — Обрадовалась, вот и кинулась тебе навстречу. Смотри, как добродушно она виляет хвостиком. Представь, что перед тобой просто большая добрая собачка, и — вперед!

Драконица, словно подтверждая слова деда Пузыря, обиженно взревела, явно недовольная тем, что рыцарь так долго мешкает.

— Ты мне зубы-то не заговаривай! — возмутился Мах. — Какая еще собачка! Это драконица, здоровенная и весьма зубастая. Драконы — создания своенравные и свободолюбивые, характером они напоминают скорее кошек, нежели собак. А у кошек, между прочим, такие вот движения хвостом — верный признак ярости!

— Все! Лопнуло мое терпенье! — рассердился призрак. — Если ты со страху в штаны наложил, так и скажи! Разворачивайся и пошли отсюда!

— Ах так! — От негодования у Маха даже дыхание перехватило. — Да как ты!.. Думаешь, я смерти боюсь! Да пошел ты!..

Призрачный воин крепко зажмурился, чтобы не видеть воплощенного кошмара, и рванул к драконице с такой прытью, что в ушах засвистело.

— Мах! С ума сошел! Не так быст… — донеслись было из-за спины испуганные крики деда Пузыря, но вдруг оборвались.

Обиженный Мах понесся напропалую. Даже переступив границу смерча и явственно это почувствовав, он продолжал бежать, пока наконец не врезался во что-то большое и очень твердое. Он отлетел, упал на спину и замер, не решаясь открыть глаза.

Драконица рассерженно взревела и клацнула страшными зубищами в двух вершках от макушки злосчастного рыцаря. На Маха вдруг повеяло холодом, он буквально вжался в землю и затараторил:

— Лула, это я, твой Мах! Я очень тебя люблю! Тебя, тебя, одну лишь тебя! Очень люблю, просто жить без тебя не могу! Лулочка, миленькая, девочка моя драгоценная, не кушай меня, пожалуйста! Я очень невку-у-у-у-у!..

— Ах, так ты еще и издеваешься! — Маленькая, но крепкая ладошка отвесила Маху звонкую пощечину.

Мах, никак не ожидавшей такого, проворно распахнул глаза и увидел склонившуюся над ним Лулу. От обличья грозной драконицы даже следа не осталось.

— Ну, чего смотришь? Еще хочешь? — Девушка замахнулась, явно намереваясь огулять Маха и по второй щеке.

— Да нет, зачем же… Не надо меня бить. Если тебя раздражает мой взгляд, я отвернусь. — И он отвернулся так поспешно, что у него даже позвонки хрустнули.

Лула, несколько разочарованная такой покладистостью рыцаря, опустила руку и, наскоро оглядевшись, засыпала Маха вопросами:

— Эй, а что вообще происходит? Где это мы? И как мы здесь очутились? Куда подевалась комната твоего отца? А куда ты спрятал свою рыжую стерву?

— Что, совсем нечего не помнишь? — посочувствовал девушке Мах.

— Нет уж, дудки! Все я прекрасно помню! — возмутилась кураска. — Я твою подлую измену по гроб жизни не забуду! Ну надо же: я ему поверила, полюбила его — всем сердцем! — а он меня променял на какую-то куклу размалеванную!