Андрей Льгов - Тот самый непобедимый

- В общем, так, великий ярл, собирай манатки. Великий Один ждет твоей помощи, Я сидела и дремала в своей лачуге, когда ворвался вещий ворон и разбудил меня. Хугин от негодования не мог выговорить ни одного слова, так был возмущен тем, как ты с ним обошелся.

Воины рассмеялись, на мгновение прервав рассказ старухи, но ведьма использовала эту передышку для того, чтобы вытащить из-под себя бочонок и хлебнуть еще.

- Так вот,- продолжала она,- когда к ворону вернулся дар речи и он передал мне вашу беседу, я отмахнулась от него, зная твой нрав, Олаф. Но тут вокруг такое началось! Руны слетели со своего места и, налившись кровью, сложились в письмена. Я четко по ним прочитала, что Один в опасности, да что там Один, весь наш мир в опасности, и ты можешь помочь. Я читала, а кровь так и стекала с рун. Поэтому я немедленно отправилась в твой фиорд.

Ведьма вновь вытащила из-под себя бочонок и в третий раз приложилась к отверстию. Пустой сосуд звонко грюкнул об землю, и колдунья опустила на него свой зад. Было заметно, что она несколько захмелела.

Торкланд не собирался менять своего решения из-за ворчания ветхой старухи и, стукнув кулаком по стене сарая, о которую опирался, сухо проговорил:

- Никуда я не пойду, плевать я хотел на дела асов, пусть сами разбираются. А я останусь здесь, в своем фиорде.

- Ну и оставайся, упрямец! - воскликнула пьяная ведьма.- А раз боги велели мне тебя доставить куда надо, то я это непременно сделаю, не зря во мне пульсирует какая-то неведомая ранее сила!

Старушенция выпрямилась и расправила плечи. В один миг она стала выше и шире, ее седые волосы приобрели цвет воронова крыла и стали гуще, они поднялись, образовав ореол вокруг головы. С моря вдруг подул ветер, мигом перешедший в страшный шквал. Олаф и Магнус схватились за столбы, поддерживающие навес, иначе ураган унес бы их прочь. В центр двора ударила молния, и земля под ногами закачалась. Раздался хруст, и огромный пласт почвы и скальной породы стал подниматься в воздух. Это было невероятно, но фиорд Торкланда поднялся в небо, он взлетал вместе с домом, с надворными постройками, вместе с погребами, кладовыми и скотным двором, с корабельными сараями и даже со скалами, окаймлявшими узкий залив, ведущий из моря к имению славного викинга.

У Олафа волосы тоже встали дыбом, ярл перехватил одной рукой свой сосуд, который он так и не уронил, несмотря на все превратности судьбы, и пересохшими губами приложился к отверстию, надеясь содержимым прочистить себе мозги. Но как раз в это время летающий остров качнулся, очевидно попав в воздушную яму, и эль потек не в то горло.

- Ах вы, сукины дети! - возмутился викинг.- Мало того что изуродовали кусок земли, причем лучшей во всем Мидгарде, так еще и надо мной издеваетесь! Чтоб вам Гарм головы поотгрызал! - выругался Олаф.

Торкланд обращался не к старой ведьме, которая стояла сейчас, замерев в молчаливом экстазе, обратившись молодой девушкой. То, что сейчас происходило вокруг, ей самой было явно не под силу. Он знал эту дряхлую женщину с детства, ее колдовства не хватало даже на то, чтобы отвести от себя летящую в лоб шишку, пущенную твердой рукой будущего воина, или предвидеть, что в высокой траве натянута веревка и она сейчас разобьет себе нос на смех проказливой детворе. Так что Торкланд ни на минуту не усомнился, что через старуху действуют другие, более могущественные силы. Он мог бы сильно ударить ведьму, что вывело бы ее из транса и прервало колдовство, но боялся, что шлепнется вместе с фиордом вниз, а потому удовлетворился ругательствами в перерывах между глотками. Хвала Одину, фиорд больше не проваливался в воздушные ямы. Земля внизу уже совсем скрылась из виду. - Ну, дядюшка Олаф, влип я в историю по твоей милости, вернемся домой, я отплачу тебе той же монетой,- укоризненно произнес Магнус Бочка Эля, покачивая светлой шевелюрой.

Олаф не стал спорить со старым пьяницей - его внимание поглотил окружающий мир. Небо вокруг было прекрасным, оно светилось невиданной доселе голубизной и завораживало взгляд. Даже великий ярл, лишенный тяги к созерцанию красот природы, не мог отвести взгляд от этого зрелища.

Чем дольше продолжался полет, тем прозрачнее и чище становился окружающий небосвод. Исчезли даже легкие маленькие облачка, болтающиеся на небе Мидгарда едва заметными клочками и в ясную погоду. Голубизна была идеальной. Не было ни единой точки в окружающем пространстве, за которую мог бы зацепиться острый взгляд морского волка. Глаза от напряжения заболели, и Торкланд переключил внимание.