Наталья Резанова - Крутые парни ездят на трамваях

Полностью пробить броню и сжевать внедорожник железные зубы не смогли, однако бульдозерист не склонен был останавливаться на достигнутом. Ковш выпустил жертву но лишь для того, чтобы водила имел возможность изменить угол наклона. Новый захват последовал не сверху, а снизу. Титаническим усилием он оторвал джип от земли и метнул туда, где табунились гопстерские тачки. Далеко зашвырнуть джип он был не в состоянии, но и так сумел добиться жертв и разрушений. Лязг и грохот намного превзошли те, что слышались при прошлом раунде стычки. К ним примешивались крики раненых. Одно из «ведер с болтами» вспыхнуло, озаряя окрестности рыжим инфернальным светом, и прочие гопстеры кинулись к своим тачкам, отгоняя их подальше, пока пламя не охватило и другие машины. Работяги в трамвае приветствовали происходящее радостными криками, не очень думая, что огонь может перекинуться и на вагон.

— Ну, козел, ты попал! — кто-то из деловых, выхватив волыну, выстрелил по кабине бульдозериста.

До сих пор все шло по неписаным правилам прирельсовых стычек, когда сражавшиеся воздерживались от стрельбы. Однако с появлением бульдозера картина изменилась, и владелец пострадавшего джипа не снес такого надругательства над честью группировки.

Попал ли стрелявший, узнать не удалось. Ответом на его выстрелы стала череда других, причем не одиночных. Вслед за ними раздался вой, от которого закладывало уши даже у самых нечувствительных.

— Атас, понты!

Гопстеры, уже сидевшие, на свое счастье, в машинах, дали по газам. Деловые, у гордости которых тоже был предел, кинулись к джипам. Связываться с понтами не хотел никто.

Понты — дорожная полиция, выделившаяся из общего класса ментов, работая в экстремальных условиях, сразу открывала огонь на поражение. Им было все равно — работяги перед ними или гопстеры, деловые или цивилы, автомобилисты или пешеходы, мужчины или женщины. Для них это был не столько бой, сколько охота. Причем, следуя примеру какого-то своего легендарного героя, бабам они старательно целили в голову, а мужикам — в пах. Объяснялось это суровым здешним климатом, при котором легко отморозить что угодно.

Поэтому работяги тоже не стали дожидаться понтов. Тут и копьеметалка не помогла бы. Надо было уходить, и как можно скорее, благо, машины гопстеров, преграждающие пути, исчезли. Правда, оставались еще обломки пушки, но с помощью особого щитка их можно было толкать перед собой до тех пор, пока трамвай не удалится на безопасное расстояние. Тогда ребятушки снова смогут выскочить и очистить пути. А пока уходить, и все.

— Осторожно, двери закрываются! — проорал водитель древний клич, хотя двери были давно закрыты, и вагон с громыханием покатился прочь на всей возможной для трамвая скорости. Пассажиров швыряло во все стороны, хотя они цеплялись за сиденья и поручни, но никто не выражал возмущения по этому поводу.

Когда стало ясно, что погони нет, напряжение отпустило. У кого-то оказалась при себе фляга с самогоном, у кого-то под сиденьем припрятана бутыль бражки. На проходной действовал антиалкогольный контроль, но вечерней смене обычно делали послабления. Там небось тоже люди, с пониманием. Поэтому пили без опаски, да и разве напьешься в дороге-то? Так, для сугреву только.

Расслабились, то и дело пересказывая друг другу во всех подробностях недавнюю стычку — как будто не сами участвовали и не сами наблюдали. Ржали, вспоминая, как разлетелась пушка и как бульдозерист поддел машину делового. Пересчитывали, кто какие боевые отметины получил.

Мишаня хвастался своей геройской раной — дырой в ватнике.

— Нашел чем хвалиться, — говорили ему. — Если бы ты с бабой не подрался, то и выручать тебя не пришлось бы. Проехали бы мимо и на смену не опоздали. А так из премии вычтут.

— А что баба, что баба, — отвечал обиженный Мишаня. — Бабы тоже разные бывают. Раньше, до понтов еще, на дорогах как раз специальный отряд и орудовал, из одних баб. И такие они были свирепые, что власти им даже оружия не давали, только ломы. С тех пор и говорят: «Против лома нет приема».

— Врешь ты все, Мишаня.

— Вот и не вру! У них и форма особая была— жилетки оранжевые. Чтоб издали видели и боялись.

— Да? А мне отец говорил — эти… как их… белые колготки…

Спорили, однако, без злобы. Все было хорошо. Они победили, ну, не без помощи бульдозериста и понтов, но это не считается. Никто не погиб, и даже есть надежда не опоздать на смену.

Трамвай удалялся в темноту. Это был обычный рейс. До завода, где собирали автомобили.